До последнего вздоха
Шрифт:
Только я хотела встать, её рука опустилась на мою.
– Ты куда?
На нас покосилась сидящая у иллюминатора женщина. Выражение лица у неё было таким, как если бы Дина держала меня не за руку, а за задницу.
– В туалет. Можно?
Я вышла в проход между рядами, но Дина опять остановила меня.
– Не привлекай к себе лишнего внимания, – шепнула одними губами.
Я кивнула. Дошла до уборной и, оказавшись внутри, закрыла за собой дверь с чувством, что попала если не в рай, то куда-то около. До рая крохотной конурке с унитазом было далековато. Да и мне отправляться на тот свет не так чтобы хотелось.
Вымыв руки, с раздражением выдернула из держателя несколько бумажных полотенец. Скомкала и швырнула в урну. В дверь затарабанили.
– Тебе это так просто не сойдёт, Алекс, – шепнула гневно, открывая замок.
Возвращаясь к своему креслу, я не выдержала. Малышка на руках у матери продолжала надрывно рыдать. Уставшая, она затихала буквально на несколько секунд и опять начинала без всякой причины плакать. Похожая на гадюку сухая дама рядом шипела. Раздвоенный язык пришёлся бы ей кстати, как и копыта поцокивающему языком лысому детине сзади.
– Привет, – улыбнулась я, остановившись у кресла.
Быстро посмотрела на изнервничавшуюся мать. Та напряглась. Видимо, ожидала услышать нечто вроде «успокойте уже наконец своего ребёнка».
– Эй, – пощекотала я пяточку девочки. Надула губы, строя ей мордочку. Улыбнулась и проворковала. – Кто тут у нас такой настойчивый, а?
Малышка пару раз надсадно всхлипнула. Неразборчиво залепетала сквозь плач.
Я пошарила в кармане, пытаясь найти что-нибудь, способное отвлечь её. Но в кармане было только обручальное кольцо.
– Ты с мамой домой летишь, да? – коснулась ручонки. – Какая у тебя мама красивая… У меня тоже дочка есть.
– Спасибо, – тихо сказала женщина. Я только качнула головой.
Внимание девчушки привлёк мой браслет. Небольшие гранаты с золотом. Агукнув, она ухватилась за него, потянула.
– Тебе нравится? – я улыбнулась. – Нравится… Да ты у нас настоящая леди.
Найдя незаметный замочек, я расстегнула его. Снова скрепила и дала браслет девочке. Она сжала его в ручке. Глаза у неё были серо-голубые и такие чистые, что на душе у меня стало светлее. Должно быть, ей ещё и года нет.
– Ты не плачь, ладно? Разве можно плакать, когда у тебя мама такая?
– Ма-ма, – коверкая буквы, повторила она за мной.
– Правильно, мама, – стёрла с её пухлой щёчки слезинку.
До одури хотелось обнять Надию. Именно в этот момент мне особенно сильно хотелось прижать её к себе крепко-крепко и сидеть, не выпуская из рук ни на миг. Появилось ощущение, что, если я не сделаю этого прямо сейчас, не сделаю больше никогда.
Низ живота резко потянуло. До рези, до боли. Темнота перед глазами. Всего секунда, напугавшая меня, как не напугала бы бесконечность.
Я прижала ладонь к животу и вдохнула. Боль отступила так же внезапно, как и появилась. Всё вернулось на свои места: краски, звуки.
– С вами всё в порядке? – обеспокоенно спросила женщина.
– Да, – я в последний раз коснулась детской ладошки. – Всё хорошо. Всё хорошо. Просто…
К чему ей было знать, что «просто»? К тому же, всё далеко не просто.
Так и не договорив, я тронула девчушку за коленку, пробежалась двумя пальцами по её ножке и, поймав улыбку, пожелала им с мамой хорошо добраться до дома.
– Вы забыли! – окликнула меня женщина, едва я отошла. – Браслет.
– Это подарок, – обернулась я.
– Но… – она обомлела. Платье на ней было простое, с мелкими катышками. На её дочери чистый, но изрядно поношенный детский костюм.
Я качнула головой. Показала на её малышку, коснулась своего живота и улыбнулась.
– Я же просила тебя, – недовольно шикнула Динара, как только я села в кресло.
Конец ознакомительного фрагмента.