До самой смерти
Шрифт:
— Да. Помнишь его? Он был на экономическом факультете. Он…
— Агент по недвижимости, — закончил Коул. Заметив мою растерянность, он поспешил объясниться. — У него есть рекламный щит на девятом шоссе. Хотя лично мы не виделись несколько лет.
— Я знаю его, — сказал полицейский. — Хороший парень. Каждое утро берет кофе в Гринд.
Наши с Коулом взгляды встретились.
— Я не знаю, кто мог это сделать и почему.
— Коул упомянул, что ваша машина пострадала от вандализма в пятницу
Я сжалась на диване, тревога заполнила меня до краев.
— Нет. Меня долго не было в городе, ни с кем не было конфликтов. Я не понимаю, что происходит.
Больше полицейскому добавить было нечего. Какой закон нарушили сегодня ночью? Подозреваемого не было, как и малейшей догадки о том, кто мог такое сделать. С малой вероятностью случившееся можно было назвать вандализмом или чем-то более зловещим. Поступил еще один вызов об аварии на шоссе — все звучало более серьезно, чем то, что произошло здесь.
— Я могу быстро переговорить с тобой? — спросил полицейский Коула.
Он посмотрел на меня и положительно кивнул.
Я встала и отнесла пустой стакан к раковине, помыла его, пока они были снаружи. А потом просто стояла на месте, глядя в пустоту и пытаясь осознать, что только что произошло. Я вцепилась в края раковины и сделала глубокий вдох, нервный срыв уже дышал в спину. Мой предыдущий срыв на кухне и в подметки не годился предстоящему.
Я должна была быть дома, сидеть на диване, поедать мороженное и ментально давать себе подзатыльники. Кто бы подумал, что вместо этого я все еще буду здесь в таком состоянии?
Я не знала, сколько простояла там, но вскоре услышала звук вновь открываемой передней двери. Повернувшись, я увидела, как Коул идет по коридору. Огни полицейских машин за окном исчезли.
— Он заполнит рапорт, — сказал Коул и проверил свой телефон, прежде чем убрать его в карман. — Это самое лучшее, что они могут сделать на данный момент.
Я кивнула, облокотилась на раковину и сложила руки на груди.
— Я не знаю, зачем ты их вызвал.
Коул остановился у кухонного островка и поднял брови.
— Кто-то взял оленя, словно через мясорубку пропущенного, и положил его тебе в машину.
Я зажмурилась, желудок снова скрутило. Да. Это была правда. И бедный олень был уже довольно долго мертв.
— Об этом они должны доложить, — закончил Коул.
Странный привкус появился у меня во рту.
— Я даже не знаю… Я не знаю, что мне сказать.
Коул ничего не ответил и вошел в кухню. Я напряглась, когда он прошел мимо меня к холодильнику. Он достал две бутылки воды и протянул одну мне.
— Ты в порядке?
Я кивнула.
— Я хочу услышать твой ответ, — сказал он мягко,
Я открыла было рот, но взамен лишь покачала головой. Я не была в порядке. Меня трясло. Это был просто ужас.
— Это машина моей мамы. Что я вообще ей скажу? Она разнервничается.
Коул сделал глоток воды.
— У меня в городе есть друг, который занимается починкой машин. Я позвонил ему и ввел в курс дела. Оленя вытащили из машины, а он приедет завтра утром и разберется с ущербом. К завтрашнему обеду машина будет как новенькая. Словно ничего не случилось.
Новость была приятной, но все же шанс того, что я больше никогда не сяду в эту машину, был слишком велик. Я посмотрела на Коула и тяжело вздохнула.
— Ты не обязан был этого делать.
— Но сделал.
Пытаясь совладать с внезапным желанием подойти к Коулу и уткнуться лицом в его грудь, я посмотрела в потолок.
— Спасибо тебе. Просто скажи мне, сколько все это будет стоить, и я оплачу.
— Тебе не нужно меня благодарить.
— Но я это сделала, — повторила я его же слова.
Один уголок рта Коула приподнялся в улыбке.
Я сделала глубокий вдох и сжала бутылку так сильно, что пластик смялся.
— Я не стану рассказывать маме.
Коул замолчал, в глазах появилось напряжение.
— Она отреагирует также, как я. Больше никогда не сможет сесть в эту машину. А сейчас у нее нет возможности просто пойти и купить новую. — Объяснила я, отставляя бутылку. — И я не хочу волновать маму.
Челюсть Коула напряглась.
— Возможно, ей есть, о чем волноваться.
Мое сердце сжалось.
— Почему… ты так говоришь?
— Я не пытаюсь тебя напугать. Я надеюсь, ты это понимаешь, но здесь что-то не так, — Коул допил воду и выбросил бутылку в мусорное ведро. Он повернулся ко мне: лицо было напряжено от ярости. — Твою машину разбили в первый же вечер после возвращения, а теперь кто-то положил мертвого оленя в салон явно не с хорошими намерениями. Это уже не развлечение скучающих детишек.
— Если это развлечение детей, то их точно нужно показать психиатру, — добавила я.
На губах Коула появилась печальная ухмылка.
— Согласен.
Я улыбнулась Коулу, хотя мне было не по себе. Я не была наивной и глупой, пока Коул разбирался со всеми бумагами и полицией, поняла, что все это кто-то сделал специально. Я просто не понимала, для чего.
— И все же, я не хочу, чтобы мама знала.
— Саша, ей стоит знать, чтобы быть осторожнее.
— Осторожнее? Бояться мертвого енота в почтовом ящике? Или раздавленную кошку на переднем крыльце? — я отошла от стола и провела рукой по волосам. — Слушай, я понимаю, о чем ты говоришь, но она и так много пережила, Коул. Слишком много.