До самых высот

Гуницкий Анатолий Августович

Первый: Опять? Вы чувствуете, когда это приближается? (Второй кивает головой). Как приступ? (Второй кивает головой). Сначала прорываются отдельные, ничего не значащие слова? Потом – бессмысленные фразы? Дрянь дело. Скажите, в потоке вашего... бреда... могут встречаться слова, которые выскакивают не сами по себе, а исходят непосредственно от вас, от вашего

желания зависящие? Хотя, что это меняет... А бессмысленные фразы могут следовать одна за другой? Одна бессмыслица наслаивается на другую, сочетание различных бессмыслиц может ведь создать видимость смысла! (Обдумывает сказанное. Второй понуро молчит). Да-а... Говорите не то, что думаете, путаете слова, забываете их... Фактически, вы лишены возможности общения. Тут просто врач не поможет. Вам нужен суперспециалист, логопед-психиатр. Или толковый гомеопат. Кстати, давно это с вами?

Второй(накат): Мо, цифра, линолеум, два.

Первый: Ну-ну.

Второй: Относительно. Относительно всего. Относительно чего?

Первый: Дело труба, честно вам скажу. Саксофон дело, дело кларнет. Тромбонное дело. Басовое. Барабанное.

Второй(яростно): Относительно моря! Относительно звёзд! Относительно гор и холмов! Относительно пахнущих клевером и мылом женщин!

Первый(восхищён): Лихо! Это ведь бессмыслица высшего порядка, поскольку ваши фразы сами-то по себе не бессмысленны, но в итоге всё равно получается бессмыслица! Вот вам ключ к поэзии!

Второй(ещё более яростно, пытаясь преодолеть накат): Относительно побагровевших от... тупости? Швейцаров! Относительно?.. жадных продавцов кваса! Относительно зевающей! уборщицы... Относительно скрежета стали в чужом мозгу! Относительно самой относительности... Относительно... Относительно кресла и! пишущей! машинки! Относительно грязных туфель. Относительно восьмидесяти и сто двадцати пяти с половиной... рублём? Относительно... арбитров земли... относительно Сергея Муравьёва... Относительно... Роберта... Винвуда... относительно! Его первая жена! Относительно узкого окна, из которого старый крот-зеленоглаз выплёвывает окурки мне на голову! (в изнеможении падает).

Первый: Как здорово! И по-своему складно!

Второй(лёжа, устало): Относительно трёхэтажного небоскрёба... относительно кошки...

Первый: Я бы так не смог!

Второй: Относительно сгнивших огурцов, относительно будущего прошлого, всё ради этого, для этого... Лживые глаза... функционера, – будто бы он всё это... уже! испробовать.

Первый: Сильные, смелые образы! (внезапно помрачнел). Слушайте. А болезнь-то ваша не заразная? Вдруг...

Второй: Вторая модель... Гримсгаузен... В прошлом докладе я пытался объяснить... не получилось? М-м-м.

Первый:

Да уж. (деловито). Мне надо идти. Надо спешить. Идти так идти. Всё, всё понимаю, вижу, сочувствую. Мне-то что? Вы забыли слова? А я иду по лестнице. Вверх. Я иду, вы идёте. Как бы там ни было, а идёте, поднимаетесь. И все поднимаются. И идут. Что из того? Никто не знает куда, но все идут. И я иду. И мне пора. Не мы первые, не мы последние. Бог даст, всё ещё образуется. А уж там-то, наверху!

Второй: Слова.

Первый: Слова.

Второй: Шесть лет... я не был... библиотека.

Первый: Раньше многое было. Там, внизу, в другой жизни. Ну и что?

Второй: Библиотека! Аы! Аы! Оу-ом!

Первый: Слова-то, слова...

Второй: Последний раз я был там с Кларой.

Первый: Просто ненормальный! А вдруг он изнасилует меня? С него станется.

Второй: Куда они деваются потом, эти худенькие, длинноволосые девочки? Они как-то незаметно исчезают, растворяются во времени, сначала исчезает одна, потом другая, третья, исчезают в бездонном мешке города, будто их и не было никогда. Встретишь их лет через... Потом появляются другие, тоже худенькие и длинноволосые, с упругими спинами, предназначенные для разной степени любви.

Первый: Поди тут разбери! (Машет рукой). Всё это... Пора уходить. Перекушу и пойду.

Второй: А ведь она любила меня! Плита моя! Она говорила... Эти окна... хочет познакомиться с моей матерью. Она так легко-легко... Сороковые годы, Фридтаун. Может быть, она хотела меня разжечь таким образом?

Первый: А вы что, любили её?

Второй: Книги, пластинки, спектакли. Занимались всякой мурой, но нам нравилось. Корневище! Семнадцатый! Но... я! Генерал армии! Будто этим можно... чего-то... добиться...

Первый: Пойду и перекушу.

Второй: Мотыльки на подоконниках улиц.

Первый: Наверх.

Пауза.

Второй: Сноп огня... лучи седой радиоточки... Меркурием пройденный берег... пустые глаза рыбака... стадион на твоём рукаве... чёрный доктор... угасший башмак... самаритяне грызут тень коня... воды неба... ботинки залитые спермой... руины трубы... голограмма дерьма... болонья на вырост... мячи из железа...

Первый(в задумчивости): В сущности... и я так могу.

Второй(показывает Первому кукиш): Фуртун.

Первый: Усилием воли заставить себя городить всякую... Особых усилий не нужно, но что это даст? Внутренняя свобода при полном параличе внешних связей? Отсутствие мало-мальски сносных контактов с так называемым внешним миром? Незачем. Иллюзии. Вудсток.

Второй: Они все хлопали. Что им нравилось? Что нет?

Первый: Кто знает, болен ты или нет? Никто. Ну и что?