До утра

Бастиан Алиса

– Кошмар, – покачал головой Себастьян. – Просто кошмар. Я бы не смог на это смотреть. Надеюсь, этого больше не произойдёт.

– Произойдёт, будь уверен. Всё же какое-никакое, а это решение. Кто знает, может, гораздо лучшее, чем подняться по этой чёртовой лестнице в его кабинет, чтобы не вернуться.

Себастьян промолчал. В глубине

души он знал, что Ронни прав.

– Оконная реформа. Однажды мы сидели на уроке математики, и учитель, мистер Степлтон, посреди урока просто выронил книгу на пол, подбежал к окну и выпрыгнул. Просто в какой-то момент он сломался. А упал он очень неудачно, хотя это как посмотреть. Всё же он в итоге умер. На окнах с тех пор стоят решётки. Не знаю, как директор Барни искал ему замену, но математики у нас не было довольно долго, поэтому теперь нагоняем такими бешеными темпами. А ещё был Льюис.

– Хватит, – сказал Себастьян, но оба они знали, что просто так разговор не закончится.

– Льюиса так довело это всё, что он устроил реформу столовых приборов. Знаешь, как это было? Зрелище то ещё. Думаю, никто из нас этого никогда не забудет. Во время обеда он с самым спокойным лицом взял три вилки и воткнул себе в сердце. Только вот он промахнулся и попал в лёгкое, отчего стал дико задыхаться, плеваться и захлёбываться кровью, истекать кровавыми слюнями, при этом пытаясь кричать от боли. Корчился он на полу довольно долго, и мы уже готовы были сами его прикончить, чтобы он не мучился так. Но побоялись. Было просто ужасно. Чёрт, этого не забыть. После этого все вилки были изъяты, и у нас остались только ложки.

Себастьян отвернулся к стене и натянул на себя с головой одеяло. Он не хотел больше этого слышать. Не хотел знать. Всё и так было хуже некуда, а с каждым словом Ронни кровь в жилах стыла всё сильнее. Это просто какой-то кошмар.

Который никогда не закончится.

* * *

Следующая

неделя прошла относительно спокойно. Директор Барни, казалось, был занят какими-то другими делами, нежели подыскиванием себе новой жертвы или проверкой их отметок. За неделю они выбились из сил, пытаясь исправить свои оценки, и почти всем это удалось. Учителя шли им навстречу. Хоть все они и были в положении, похожем на их, хоть они и подчинялись директору Барни, всё же никому не хотелось, чтобы кого-то из учеников вызвали в кабинет из-за оценки по их предмету. Математик, мистер Дэвидсон, так вообще им прямо сказал:

– Слушайте, я не собираюсь брать лишний грех на душу. Да и математика моя, скажем прямо, вам не особо нужна, особенно здесь и сейчас. Так что вы не бойтесь. Просто старайтесь, ладно? А с оценками я улажу.

Ребята были безмерно ему благодарны. Именно с математикой, как это водится, проблем было больше всего. Особенно учитывая, что они шли быстрыми темпами. Но поняв, что все учителя, и особенно математик, на их стороне, бедняги вздохнули с облегчением.

Следующую неделю директор Барни также не выказывал особого интереса к их учебным успехам. Казалось, он чего-то ждёт, но никто не мог понять, чего именно. За две недели все оценки были исправлены. Даже у самых безнадёжных учеников больше не было троек, не то что двоек. Даже по математике.

Казалось, все вместе они успешно миновали разразившийся было кризис.

В одну из бессонных ночей (хоть вроде всё и было нормально, чутьё подсказывало, что что-то не так, и всё это сильно давило на психику), ворочаясь в своей кровати, Себастьян снова и снова прокручивал в голове давний разговор с Ронни. Тогда Себастьян удивился, почему никто не интересуется, куда пропадает столько учеников.

– Как такое возможно?

– Легко, – отозвался Ронни. – Как и всё тут.

Конец ознакомительного фрагмента.