До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)
Шрифт:
В девятом, кажется, классе, когда Ледников жестоко подрался из-за одноклассницы с ее ухажером, Немец специально сходил в школу – сам он учился к тому времени в каком-то хитром заочном заведении, куда можно было не ходить неделями, лишь сдавая время от времени экзамены, – осмотрел «даму сердца» Ледникова и выразил свое полное неодобрение геройством друга.
– Что за страсть к простолюдинкам? – процедил он. – Сия особа вовсе не твоего круга. Так что оставь ее своему придурку-сопернику – они с ней одного пошиба. Нет, я понимаю, иногда и на пейзанок тянет. Тем более что среди них встречаются весьма хорошенькие, свеженькие, кровь с молоком. Но, во-первых, эта девица a vu le loup… –
Именно с тех пор у Ледникова началось страстное увлечение Буниным. Немец поразил тогда каким-то особым, удивительным взглядом на мир, с которым до этого Ледникову приходилось сталкиваться только в книгах. Этот взгляд, полный стародавних правил и понятий, раньше казался ему давным-давно ушедшим, не имеющим никакого отношения к действительности. Но Немец был вполне реальным, дерзким, до крайности самоуверенным доказательством, что мир этот с его законами вовсе не пропал бесследно, не развеян в прахе и тьме времен и с такими наследниками, как Немец, продержится еще долго. Уж подольше пролетарского учения, во всяком случае…
Учился Немец, знавший три языка, в МГИМО. После крушения советской власти откуда-то объявилось множество его родственников, всякие там ветви, колена, роды, в том числе и за границей, так что после института он убыл на государственную службу прямо в город Париж. Но служить ему довелось недолго. Из-за нескольких скандалов, порожденных слишком вольным поведением и демонстративными связями с недобитыми во время пролетарской революции родственниками, он плюнул на госслужбу, получил при содействии всяких там «бароньев», «светлейших» и кузенов вид на жительство во Франции и занялся антикварным бизнесом.
Началось все с огромной коллекции, которую ему оставил некий дальний родственник, как нарочно, наследник одной из самых славных российских дворянских фамилий. Когда на ее основе Немец открыл салон «Третий Рим», к нему потянулись и другие эмигранты. Многие отдавали старинные вещи совершенно бесплатно – лишь бы не пропали, потому как их офранцузившимся потомкам они были совершенно без надобности. Дело процветало, причем без особого усердия со стороны хозяина.
С юности у Немца было множество подруг, но почти не было друзей. Ледников был из очень немногих. Со временем их близость только укрепилась. Когда Ледников занялся историей российской прокуратуры, Немец эти его занятия всячески поддерживал, ибо тут интересы их совпадали абсолютно. С его помощью Ледников встречался с представителями эмигрантских кругов, сохранивших в памяти детали и факты, которые придавали книгам особый, никакими документами не заменимый аромат достоверности и неотразимую убедительность.
Правда, Немец не одобрял его интереса к истории советской прокуратуры.
– Плюнь ты на них, – презрительно цедил он. – Какие они прокуроры! Палачи, прислужники своего рябого вождя!
– Ладно-ладно, там, знаешь, люди разные были, – отмахивался Ледников. Он-то знал, что в истории советской прокуратуры были личности удивительные, а судьбы и сюжеты столь причудливые, что в них было просто трудно поверить.
Но Немец гнул свое:
– Тупые укрепревзаки! Укрепители революционной законности – надо же до такого додуматься!
Очень скоро Ледников догадался, что «Третий Рим» во главе с обаятельной и деловитой Клер для Иноземцева только прикрытие. В условиях свободного мира в нем окончательно возобладал авантюрист и искатель приключений, высокомерно убежденный в своем превосходстве над всеми и праве вертеть чужими судьбами. Правда, с принципиально патриотическими убеждениями. Против своего любезного отечества Немец, несмотря на прозвище, никогда не работал.
Из того, что Немец счел нужным поведать Ледникову об этой стороне своей жизни, можно было представить следующую картину. Немец специализировался на новых русских эмигрантах, которые обосновались в Париже и на Лазурном Берегу. Он собирал на них досье, выяснял связи, истоки и способы обогащения. Среди его «подопечных» был весь набор постсоветских нуворишей. Сам он приобрел среди них славу человека, для которого в Париже все двери открыты. Несколько раз на предоставлении конфиденциальной информации он заработал очень хорошие деньги и был теперь вполне обеспеченным человеком.
Российские спецслужбы, мимо которых не прошли его таланты, предложили ему сотрудничество – великосветские и деловые связи делали его весьма ценным источником информации. Он не нашел весомых причин им отказать. Но с улыбкой, как и подобает истинному патриоту отечества, честно поставил в известность, что поддерживает связи с людьми из французской контрразведки, которые тоже сами на него вышли.
В общем, очень скоро Немец стал некой спецслужбой из одного человека с неограниченной сферой деятельности и не ясными никому, кроме него самого, полномочиями. Помощь он мог оказать любую. Если находил это нужным. Antennes, как говорят французы, то есть информаторы, свои люди, у него были повсюду.
– Знал бы ты, мой милый, с кем я сегодня свел знакомство… – Ледников хитро посмотрел на Немца, потом отвернулся, уставился в окно, выдерживая паузу.
Немец задумчиво почесал кончик носа.
– Женщина?
– Женщина. И какая!
– То есть можно надеяться, что знакомство сие амурное, а не деловое?
– Там, знаешь, с амурами очень сложно. Там такое…
– Ого! Это что же такое делается в славном городе Париже! Я ее знаю?
– А как же! Ее зовут Николь.
Немец присвистнул, подумал и недоверчиво спросил:
– Погоди, не хочешь же ты сказать…
– Да-да, меня познакомили с первой леди этой страны.
Немец присвистнул снова – на сей раз куда громче.
– Эк тебя угораздило!
– А что такого?
– Нет, он еще спрашивает – что такого? Ты знаешь, что это за создание?
– Она показалась мне весьма милой и даже застенчивой.
– Милой и застенчивой! – передразнил его Немец. – Сейчас я позову Клер, и попробуй повторить то же самое в ее присутствии. Да она после этого с тобой здороваться перестанет!
Немец в непонятном возбуждении вскочил со своего кресла.
– Погоди, а где ты ее нашел? Вряд ли тебя приглашали в Елисейский дворец…
– Нас познакомил Ренн.
– Это старый барон, что ли?
– Да. Я был у него по своим делам, а Николь в это время заехала к нему в гости – они вроде бы какие-то очень дальние родственники.
– Вроде бы какие-то… – снова передразнил Немец. – Ну да, у нее родственники в каждом царстве, в каждом государстве!
Ледников посмотрел на Немца с удивлением – что это его так разбирает?