Добрая дорога
Шрифт:
Разговор был долгий, а перемена короткая. И Колюшка с Вовкой побежали вниз, на первый этаж, к стенду, где были фотокарточки воевавших когда-то учителей. Мальчики стали смотреть слева направо — в танкистском шлеме улыбался молодой военрук; учитель труда, подбоченясь, стоял в кубанке, с орденом Красной Звезды на груди. Учитель физики — с орденом Славы — возле пулемёта. А тёти Поли не было.
Они осмотрели стенд справа налево. Справа налево тёти Поли тоже не было!
— А говорил — героиня! — сказал Баскин.
— Так она тогда тоже была молодой! — вспомнил Колюшка.
Но
— А ну-ка, вытирайте получше ноги!
— А, знаю! — спохватился Колюшка. — Она, наверное, в музее боевой славы!
— Точно! — крикнул Вовка.
Они повернули к музею. И вдруг оба приросли к полу. К ним направлялся Котька Мурлыкин.
Мурлыкин направлялся к ним. А в кармане у каждого лежало по двадцать копеек. Друзья испуганно переглянулись: мало ли что Котька обещал! А вот ведь направляется к ним зачем-то! Баскин стал оглядываться…
А Мурлыкин подошёл совсем близко и спросил:
— Ну что, мальчики, денежки на месте?
— На месте. — Мальчишки с опаской притихли.
— И никто вас не обижает?
— Нет! — переглянувшись снова, сказали Колюшка и Вовка.
— Точно?
— Точно!
— Смотрите, — сказал Мурлыкин, почему-то глядя на Колюшку, — если что, скажите мне. Я их! Ладно?
— Ладно!
Уши Баскина от удивления стали ещё больше, чем были. Но глаза тут же встревоженно забегали, потому что Мурлыкин шёл к лестнице. А по ступенькам навстречу ему спускались маленькие Кошкин и Мышкин.
Увидев его, они в ужасе остановились и прижались друг к другу. А Мурлыкин полез в карман, достал двадцать копеек, потом ещё двадцать и, оглянувшись, видят ли другие, протянул по монете одному и другому и сказал:
— Спасибо, ребята. Выручили в трудный момент. Я ведь у вас брал взаймы: от-чень есть хотелось.
Он собирался сказать что-то ещё, но, заметив Мурлыкина возле ребят, к нему бросилась тётя Поля с веником в руках:
— Ты что, опять за своё, Котька?
Но Мурлыкин вежливо сказал:
— Что вы, тётя Поля! Я им долг отдаю!
— Правда?
Мальчишки кивнули: правда! А Мурлыкин сказал:
— Извините! — Он оглянулся, заметив около входа мокрые следы, подбежал, взял тряпку и принялся усердно вытирать пол. Котька выполнял программу!
Тётя Поля рассмеялась:
— Чудеса, да и только! Надолго ли тебя, однако, хватит?
Новые события
Про всё, что увидел и узнал, Баскин тут же рассказал всему классу, и на следующей перемене полкласса бегало смотреть то на тётю Полю, то на Мурлыкина, то заглядывать в кабинет к Снежной Королеве, которая улыбалась, а потом сказала:
— Ну вот что! Я вижу, вам интересно? Хорошо… Но поодиночке ко мне не бегайте. Вы мешаете. А если придёте вместе с Верой Семёновной, я с удовольствием вам всё покажу.
— Всё?
— Всё! —
— А мы придём. Обязательно придём!
И все стали говорить, как хорошо получилось, что Колюшку утром прогнали из класса!
Настроение у него поднялось, и на последнем уроке он с таким выражением прочитал стихотворение, что Вера Семёновна так и вскинула удовлетворённо голову, громко объявила: «Пять!» — и вписала в дневник большую красивую пятёрку. А когда она дала задание проиллюстрировать стихотворение «Осенние листья», Колюшка нарисовал в альбоме бегущие синие волны, пароход, над ним одинокий грустный листок. И Вера Семёновна совсем разволновалась и поставила Колюшке ещё одну прекрасную пятёрку.
А потом уроки кончились. Баскин закричал, что едет со старшим братом в кино «Красный факел», Пирожкова показала, как она будет на тренировке разводить в воде руками и ногами, и все вышли строем из класса и заторопились: кто — домой, кто — в продлённую группу… А Колюшка задержался в раздевалке. В продлёнку он не ходил: мама не записала… Конечно, можно было, как всегда, побегать возле дома и полетать на скрипучих качелях. Но пальто он оставил дома, а в одной курточке было уже холодно. Да и уходить почему-то не хотелось…
Он зашел в библиотеку, полистал журналы, у спортзала послушал, как ловко хлопают по мячу школьные баскетболисты, потом подёргал дверь закрытого музея боевой славы и неожиданно увидел, что оказался снова возле кабинета математики, в котором утром летал на Луну.
Дверь кабинета была открыта, и, хотя уроки закончились, одни ученики в него заходили, другие выходили. А знакомая румяная девятиклассница с толстой косой опять пританцовывала у окна и пела:
Кто прошляпил, проболел, Заходи сдавать пробел!У доски в классе стояли сразу несколько человек. Только сейчас Колюшка заметил, что и доска в классе не обыкновенная, а как огромная открытая книга.
Каждая страница — тоже доска. Возле каждой страницы кто-то стоял, решая задачи, отвечал, и Татьяна Андреевна, выслушав, говорила:
— Хорошо… Так. Пробел сдан. — И в журнал, где была белая клеточка, в которой раньше могла появиться двойка, ставила с удовольствием четыре или пять и со вздохом — три.
У одной страницы доски стоял застрявший в космосе Тюлькин и скучно пожимал плечами:
— Что-то не получается…
— Слов «не получается» я не признаю! — сказала Татьяна Андреевна и встала. — Постарайся, проверь, поучи…
А девчонка с косой тут же пропела:
У того, кто очень учится, Обязательно получится!Все засмеялись. Татьяна Андреевна улыбнулась:
— Смотрите-ка! Ещё поэтом станет! Сама-то все пробелы сдала? Все? И ничегошеньки не должна?
Тут она снова заметила Колюшку, подойдя, наклонилась над ним и ласково спросила: