Шрифт:
ДОБРОЕ УТРО
Ёжик проснулся. Зевнул и сладко потянулся. Нужно было идти варить кофе, мыть лапы и расчёсывать колючие иголки. Так Ёжика ещё мама учила: "Проснулся, Ёжик? Сразу же лапы мыть и иголки расчёсывать! А потом уже – кофе и добрые дела. Потому что все воспитанные ёжики живут именно так."
И с мамой Ёжик был полностью согласен. Кофе – это вкусно. Особенно, если не полениться, и прямо с утра испечь к нему сладких ванильных ватрушек.
Добрыми делами заниматься Ёжику тоже нравилось. И лишь с одним не мог смириться бедный Ёжик: очень уж ему иголки мешали.
– Иголки – это глупо, – думал Ёжик. – Они острые, некрасивые, торчат в разные стороны постоянно. Чуть зазеваешься – уже какой-нибудь мусор противный норовит на них зацепиться. Толком и не обнимешь никого. Сразу все пищать начинают: "Ёжик, ты колючий… Ёжик, отойди!" Разве я сам не знаю, что колючий? У Лисички Груши вон какая чудная рыжая шубка… И тепло, и друзьям Грушиным мягко. Поэтому у Груши много друзей. Ну и ничего. Зато со мной Хомяк дружит, – улыбнулся Ёжик.
Вообще расстраивался Ёжик совершенно зря. Он очень симпатичным был. И добрым. И иголки ему шли, и носик пуговкой чуткий.
А с Грушой все дружили вовсе не потому, что мягко и тепло с ней было. Просто у Груши дома настоящая железная дорога имелась. Правда игрушечная, но совсем как настоящая, и Груша разрешала своим друзьям в неё немного поиграть. На самом же деле Лисичка хитрой была и вредной. Могла даже товарищей подвести. Но это ничего. Ведь многие друзья считают, что главное – железная дорога и другие разные игрушки, а остальное неважно.
Хомяк ещё крепко спал, разложив свои пухлые щёки по мягким подушкам. А Ёжик уже стоял под дверью Хомяка и думал, стоит ли стучать. Ведь если Хомяка разбудить слишком рано – он точно будет злиться и ворчать. А если не будить, то сколько же добрых дел они сегодня натворить успеют вместе? Ёжик, скрепя сердце, выбрал добрые дела и громко постучал.
Хомяк, словно и не слышал стука, перевернулся на другой бок и зарылся поглубже в тёплое одеяло. Чего греха таить, Хомяк ленивым был. Это ещё хорошо, что трудолюбивый Ёжик Хомяка немного воспитывал и за ним следил. А иначе – совсем Хомяк пропал был.
Ёжик постучал в окошко. Хомяк закряхтел и недовольно начал искать свои тапки, которые он, как всегда, куда-то закинул. Спустя пять минут, Хомяк открыл, наконец-то, дверь.
– Доброе утро, Хома! – осторожно улыбаясь, поприветствовал друга Ёжик. – Завтракай давай и пошли! Хотя, ты же и в дороге позавтракать можешь… У тебя вечно в щеках запа…
– Ты совсем что ль уже? – зло перебил друга Хомяк. – Я по-твоему с запасами сплю? Так и подавиться можно! Заваливаешься вечно со своими "добрыми делами" с утра пораньше! Напомни мне, пожалуйста, почему я вообще с тобой дружу?
Ёжик ничуть не обиделся на Хомяка, ведь прекрасно знал: плохое настроение у друга только с утра. Хомяк ещё просто ватрушку ванильную не ел и кофе не пил. Поэтому заботливый Ёжик протянул Хомяку свежеиспеченyю ватрушку, и Хомяк вмиг расплылся в широкой улыбке.
– Ну ладно, ладно… Слушай, – набив щёки мягкой ватрушкой, восхищался Хомяк, – как у тебя вообще такое тесто получается? Никогда настолько вкусного не ел…
– Это секрет! – хохотал Ёжик. – Ты всё же сначала прожуй, как следует, а потом болтать будешь! Хорошо бы тебя ещё лапы мыть по утрам приучить, но это как-нибудь потом, а то ещё опять кричать на меня будешь… (Это Ёжик уже подумал про себя).
И после приятного завтрака, два довольных друга вышли из хомячьей норы и отправились на ежедневную непростую работу: заниматься добрыми делами.
ДОБРОЕ ДЕЛО
Солнце поднялось уже совсем высоко, когда друзья, взявшись за лапы, вошли в дремучий лес. Дремучим лес был только для Хомяка: без Ёжика Хомяк здесь сразу мог легко заблудиться. Зато Ёжик в лесу знал каждую шишку, кустик, дерево, травинку и тропинку. Поэтому Хомяк не волновался и чувствовал себя прекрасно.
Он пел песни, без умолку болтал и в то же время щёки постоянно набивал. То ягодами сладкими, то вкусными орехами. Пел Хомяк превосходно. Тенором. И песен много разных знал. А Ёжик просто радовался тому, что у него есть такой весёлый хороший друг, и лишь иногда Хомяку напоминал, чтобы тот не отставал и на вкусности особо не отвлекался. Потому что главное – не орехи, а добрые дела.
– Тихо ты! Слышишь? – вдруг остановился Ёжик.
– Что "слышишь?" – насторожился Хомяк.
– Кто-то плачет под той осиной. Нужна наша помощь! Скорее, бежим!
И Ёжик, теряя иголки, помчался со всех лап к осине, волоча за собой недовольного Хомяка.
Под осиной сидела маленькая Белочка Луша и громко-громко ревела.
– Луша, что у тебя случилось? – ахнул взволнованный Ёжик.
– Я… я… меня… Меня мама оставила одну, а сама в магазин ушла! Вот! А с собой не взяла… Сказала, что я уже большая, и велела тут одной под деревом сидеть! А мне грустно… И страшно… Когда она придёт? – всхлипнула Белочка Луша.
Хомяк обомлел. Они с Ёжиком, значит, бегут. Переживают. Торопятся. Он, Хомяк, половину орехов, собранных по дороге, из-за этой белки глупой растерял. А она? Мама у неё в магазин ушла всего лишь! Какое ж это горе? И только возмущённый Хомяк набрал побольше воздуха в грудь да рот открыл, чтоб Лушу отругать за слёзы без причины, как Ёжик незаметно пихнул Хомяка в пухлый бок.
Конец ознакомительного фрагмента.