Добро пожаловать на Аврору!
Шрифт:
— Тем более тебе нужно как можно быстрее найти Слезу Авроры, а мы с парнями поймаем щенка и уродов, которые спасли его в борделе.
А вот это уже интереснее! Я заполз под складку воротника Эйпа, чтобы он не заметил меня ненароком. Речь явно шла обо мне, и, похоже, это не шутка Эфира, а очередной сбой, который связывает мое сознание с телом. Рискуя быть замеченным, я выполз на край плеча и стал искать кнопку выхода.
— Я хочу хоть раз нормально завершить переход, — сказал Эйп. — Не для того мы растили пацана, отпускали, а потом пасли и радовались, что заманили.
— Людвиг, соберись. Никто его не отпускал, просто дали возможность
Райпер отключился, а Эйп или Людвиг…
Стоп, не может этого быть.
Когда я произнес это имя, перед глазами нарисовалась картина из поместья Эйпа. Людвиг Нильсен — первый арт-директор DRUGA, Кейт Скудери — дизайнер, приехавшая в команду из штатов, Андреас Найгард — маркетолог и сценарист, человек, который придумал и развил Эфир. И сейчас им должно быть уже лет за девяносто. Но тогда Магнус — это, должно быть, оцифрованный Густав Магнуссон, человек, который запрограммировал все идеи Людвига.
И что значит — меня растили?
Из размышлений меня вывел Эйп. Он, что-то бормоча под нос, резко дернулся и потянулся к кнопке выхода. Я рванул наперегонки к мерцающей кнопке. Она становилась активной на долю секунды, а потом гасла. Я цеплялся лапками за рукав Эйпа, рассчитывая прыгнуть вперед, когда он протянет руку, но ничего не произошло. Меня будто выдернуло с руки Эйпа, из убежища и вмяло обратно в темную пустоту.
Но пустота больше не пугала, я принял ее, как возможность хорошенько все обдумать и помедитировать. Я узнал, как на самом деле зовут моего врага, хоть и не понимал, что мне дает это знание. Я выяснил, что есть шанс вернуть свое тело. Надо всего лишь одновременно оказаться в пустоте, то есть умереть одновременно. В Динасдане именно это и произошло, когда Райпер выпустил в нас огненный шар.
А еще я узнал, что ищет Эйп.
У каждого материка есть свой особый артефакт — нечто чрезвычайно сильное и сулящее огромные преимущества. У Теллуса это Камень Души, дающий прибавку к опыту клану, который им владеет, то есть Легиону. На Веспере — Вечерняя Звезда, которая ускоряет крафт и повышает вероятность создания эпических предметов. Она лежит у Каменщиков, закрепляя их статус самого богатого клана. Для Аквилона разработчики создали Раковину Ветра, которая обеспечивает плюс десять процентов ко всем мореходным навыкам владельца и возможность использовать некоторые аквилонские острова вместо кораблей. Раковину нашел Уокер, и теперь его плавучая крепость наводит ужас на все континенты. Крепость эта наверняка приплывет и к нам за Слезой Авроры.
Что придумали разработчики для Авроры и где это лежит, было самой большой тайной обновления. По слухам, даже гейм-дизайнеры не знали, где хранится Слеза. Искусственный интеллект прятал артефакты рандомно, а после скандала, когда Легион первым нашел Камень Души Теллуса, разработчики добавили второй уровень защиты. Теперь артефакт может называться Слезой, но при этом являться деревом, водопадом, целой горой или жертвенным НПС, как было с Вечерней Звездой.
Все выглядело просто — найти Слезу, заманить Эйпа, убить себя и его, двигать на выход. Я посмотрел на таймер — с момента, как я
Я размышлял, параллельно вспоминая все, что знал об основателях. Тут из темноты появился Гримдуум и, позвякивая ржавыми цепями, стал приближаться ко мне. Я, не глядя, отмахнулся, и он исчез. Таймер, перескакивая через десятилетия, пронесся до нуля, и меня выплюнуло из пустоты на свежий воздух.
Меня уже встречали донельзя гордые собой аборигены, прошедшие испытание, и деды-шаманы. Самый старый подошел вплотную, звеня костяными амулетами, зачем-то обнюхал меня и заговорил с интонациями Йоды из фильмов прошлого века:
— Сила нездешняя наполняет тебя, блокирует путь духу-покровителю.
— Не томи, старче, — сказал я и тут же пожалел из-за прилетевшего штрафа. — Прости, о мудрый Чинка, прошел ли я испытание? Я готов принять свою судьбу и выбор богов.
Старик улыбнулся, показывая, что прогиб засчитан, еще раз обнюхал меня и провел по лицу каким-то пером.
— Испытание пройдено, — протяжно завопил шаман, и его крик поддержали остальные. — Не грусти, юный воин. Пусть тебя не признал Ягуар и не открыли свои тайны духи, но ты прошел все препятствия. Так выбери свой путь!
Передо мной открылось окно выбора специальности. Воин Ягуара и Шаман были неактивны, кликнуть можно было только по Охотнику на монстров. Какая-то странная демократия получается — выбор как бы есть, но его как бы и нет. Я улыбнулся и подтвердил, что беру монстролова.
— Выбор сделан. — Дедок даже глазом не моргнул, будто и не стебался. — Готов ли ты получить награду за испытание?
Разумеется! Я вообще-то и к духу-покровителю был готов, но нет так нет. Может, хоть награда порадует.
Я кивнул. Старик закатил глаза и засунул руку в сумку на поясе. Несколько минут он бормотал что-то нечленораздельное и копошился в сумке, а потом достал круглый черный артефакт, похожий на маленький глаз.
«Темное зрение — основа для классовой татуировки из кристаллического порошка приона. Свойства — способность видеть скопления и остаточные явления приона. Первый уровень. Длительность — 5 секунд. Дальность — 100 метров. Стоимость — 2 пункта выносливости в секунду. Возможность использования основы — однократно».
Я чуть не выхватил такое счастье из костлявой руки старика. Остановила меня не столько угроза штрафа, сколько понимание, что я не сумею сам активировать полученную награду. Не быть мне шаманом, но хоть барыгой смогу стать, ведь за прионом обязательно начнется охота, и цена будет очень соблазнительной.
Шаман жестом приказал мне опуститься на колени, чтобы мое лицо оказалось на уровне его рук. Потом запрокинул мне голову и, бормоча что-то, разломал в руке артефакт и дунул мне в глаза. Обожгло, как каленым железом, запахло палеными ресницами и горелым мясом, но сильной боли не было, даже здоровье не уменьшилось. Я чувствовал, как порошок из приона въедается в кожу и проникает под веки. Старик отступил, и я, не боясь уже нарушить процедуру, подошел к воде, чтобы разглядеть свое отражение. На глаза легли черные полосы, сделанные, казалось, густейшей тушью и чуть растекшиеся. Выглядело странновато, но в чем-то даже устрашающе.