Добро пожаловать в ад
Шрифт:
— Ну сдал бы он Брукса, и что? Выдать Брукса — все равно, что выдать самого себя. Да и отца заодно. — Я покачал головой. — Ты хоть представляешь себе, что было бы? Отец его оказался бы за решеткой. Конечно, они могли бы попробовать отпереться от всего, но не думаю, что у них получилось бы. А к тому времени, когда он узнал, что его отца уже нет в живых, я стоял в двух шагах от него. Вот он и решил, что и ты наверняка где-то поблизости.
— И все-таки жаль, что парнишка не пошел к копам, — с сожалением вздохнул Дорэн. — Многое тогда могло бы быть по-другому.
Я снова бросил на него взгляд, увидел его лицо, по которому бегали тени, и, наконец, решился.
— Слушай, выпусти меня, а? А сам садись за руль и жми на газ. Только не езди к Бруксу. Езжай на север, на юг, к черту — словом, куда угодно, хоть на край света. Только не езди
— Попридержи язык, Перри, — коротко бросил он.
Довольно долгое время никто из нас не произносил ни слова. Дорога была пустынна, ни одна машина не повстречалась нам на пути, только наш замызганный старый микроавтобус мчался вперед, а вокруг стояла тишина, прерываемая лишь унылым посвистыванием ветра да шорохом шин по асфальту.
— Было время, — вдруг снова заговорил Дорэн, — когда я уж подумал, что все это дерьмо позади и жизнь понемногу налаживается, — я хочу сказать, незадолго до того, как была убита Моника, а я загремел в тюрягу. Нет конечно, я не обольщался, знал, что еще много времени пройдет, прежде чем все будет как надо, но, черт возьми, приятель, я начал надеяться, что прошлое осталось позади, твердил себе, кто старое помянет, тому глаз вон, и все такое… А сам вкалывал, как черт, до седьмого пота, честно вкалывал, уж ты мне поверь. И знаешь, что со мной сотворило это чудо? То местечко в Женеве, где нет ни души, одни только деревья. Всего в часе езды от того места, где я родился и вырос, но… дерьмо! До чего ж было славно выбраться наконец из города, ты не поверишь! Знал бы ты, как я любил эти деревья, как я был счастлив там! Да что там, я даже завел себе счет в банке, во как! Откладывал каждый лишний доллар, когда у меня завелись деньжата, уже подумывал о том, чтобы перебраться в какое-нибудь другое местечко — я имею в виду, на зиму.
Я мысленно представил себе картину, о которой он говорил: трейлер посреди леса, высокие деревья, окружающие его со всех сторон, зеленый шатер леса. Я увидел это — а потом увидел Алекса Джефферсона, его роскошный загородный дом в двух шагах от клуба, принадлежавшую Полу Бруксу винокурню и элегантное шато на берегу озера, в котором он жил.
— И все у меня было в порядке, — мечтательно продолжал Дорэн. — Представляешь, в первый раз у меня было все, что нужно для счастья. И Моника у меня была. Меня она вполне устраивала. Нет конечно, я знал, что долго это не продлится, мы оба это знали, но она меня устраивала. Ее приятелям я не нравился, а ее старики и вовсе нос от меня воротили, но толком-то они меня не знали. Нет, какие-то слухи обо мне ходили, конечно, в округе толковали, что я, мол, парень горячий и со мной лучше не связываться, ну и все такое. Но с этим было покончено. Все это осталось в прошлом. И Моника это знала. Может быть, никто больше этого не понимал, а она понимала. Когда мы в тот вечер расстались с ней, я помню, как сидел один, покуривал и думал, что уже к весне, я буду, что называется, чист. Я имею в виду, что тогда у меня точно начнется новая жизнь. К тому времени я обоснуюсь уже на новом месте, перестану зашибать, завяжу с наркотой и со всем остальным дерьмом. Мне до этого оставалось, уже всего ничего, понимаешь? Все, что от меня требовалось, это пережить зиму. Продержаться до весны. — Голос его внезапно изменился: хрипотца куда-то исчезла, теперь он стал мягким, почти музыкальным. — Пережить зиму и продержаться до весны, — мечтательно повторил Дорэн.
Мы доехали до развилки, от которой в разные стороны расходились сразу четыре дороги, и Дорэн велел мне свернуть направо, к винокурне. Ветер стал заметно сильнее, он раскачивал деревья, стряхивая с них воду.
— Но ты ведь не мог не понимать, что кто-то тебя подставляет, — не выдержал я. — Тогда для чего ты согласился на сделку?
— Потому и согласился. Потому, что кто-то меня подставил, Перри. Да, это они тоже ловко обстряпали… очень ловко, надо отдать им должное. Понимаешь, одно дело — бороться, когда тебя обвиняют в чем-то, чего ты не совершал, но ты чувствуешь под ногами твердую почву и тебе известно, о чем идет речь, какие улики против тебя у них есть, какие факты и все прочее. Но со мной-то все было по-другому! Я ведь даже не знал, что у них есть против меня! А этот адвокат, этот купленный с потрохами ублюдок, так и вился вокруг меня, прожужжал все уши, каждый божий день твердил, чтобы я не валял дурака, а пожалел бы себя, подумал бы хорошенько, потому как, мол, только
— А у тебя были какие-то подозрения? — спросил я. — Ну, насчет того, кому вдруг потребовалось тебя подставить? Или ты просто решил, что во всем виноваты копы?
— Господи, да на кого я тогда только не думал! Только все, что называется, пальцем в небо. Нет, конечно, поначалу я решил, что это копы постарались — но тогда кто, спрашивается, ее убил? Потом я начал грешить на ее отца, мол, это он решил повесить на меня всех собак, ведь он всегда терпеть меня не мог. Но и на психа он тоже не очень похож, поэтому я решил, что это вряд ли. Но тогда почему меня, черт возьми? Кто выбрал Энди Дорэна, кто решил, что именно я лучше всего подойду на роль убийцы? Я ломал себе голову над этим каждый день и каждую ночь, но даже близко не смог догадаться. Кстати, знаешь, одно время я даже серьезно подозревал, что к этому делу приложил руку кто-то из моего бывшего армейского начальства. Можешь поверить в такое дерьмо? А я ведь даже и об этом думал. Меня ведь в свое время оттуда вышибли, ну вот я и решил, что кто-то из тех парней принял это слишком близко к сердцу, я имею в виду, серьезнее, чем мне тогда казалось. Бред, верно? Видишь, насколько далек я был от правды.
— Ты был знаком с Полом Бруксом?
— До того дня даже в глаза никогда не видел этого парня. Впрочем, и потом тоже. Ну, это мы сейчас уладим, — ухмыльнулся он.
— Послушай, Дорэн, я раздобуду тебе немного денег. Еще не знаю как, но раздобуду. Не бог весть какие деньги, но это будут приличные деньги, причем наличные. Забирай их и сматывайся отсюда. Уноси ноги, слышишь? Поезжай куда хочешь, главное, подальше, спрячься, а потом сиди тихо. Забудь о Бруксе. Выкинь все из головы. Мы с Джо позаботимся, чтобы он получил свое, обещаю. Однажды ты узнаешь об этом — увидишь по телевидению, прочтешь обо всем в газетах, но для этого ты должен отыскать место, где будешь в безопасности. И, главное, подальше отсюда.
Дорэн отвернулся. Не знаю, о чем он думал и что надеялся там разглядеть, но лица его я не видел.
— Ты ведь когда-то был копом, верно? — спросил он вдруг. — Тебе наверняка не раз случалось бывать в разных тюрьмах.
— Да, — недоуменно кивнул я. — Несколько раз случалось. А что?
Дорэн кивнул.
— Тогда ты наверняка хорошо представляешь себе, каково это…
И тут я наконец понял, что он имел в виду. Мне вспомнилось многое: глухой стук тяжелой тюремной двери, захлопнувшейся у меня за спиной, звяканье поворачиваемого ключа в двери, который как будто отрезал меня от всего остального мира, когда я оказался в тюрьме в Индиане, чувство полного одиночества и безнадежности, которое меня тогда охватило… Наверное, нечто подобное испытываешь, оказавшись на подводной лодке, когда за тобой закрывается люк — ощущение, что ты уже не принадлежишь этому миру.
— Да, — кивнул я. — Да конечно, представляю.
— А ты знаешь, что происходит потом, когда эта дверь захлопывается за твоей спиной?
Что я мог ответить?
Он обернулся и посмотрел мне в глаза. И я увидел его лицо.
— А я, Перри, провел там пять лет! Пять лет — ты понимаешь?! Ты можешь представить себе такое?! Такого никогда не забудешь. И такого никогда не простишь — потому что такое не забывается, тебе ясно? Это как отрава в твоей крови, потому что остается с тобой навсегда.
Глава 43
Брукс был дома. Это стало ясно почти сразу же, как только сосновая роща осталась позади, и мы увидели перед собой его огромный дом, сияющий в темноте огнями, точно новогодняя елка. Ни на дорожке, ни перед домом я не заметил ни одной машины. Не сводя глаз с дома, я припарковался перед гаражом, гадая про себя, заметил ли Брукс, как мы подъехали, или он просто-напросто выкинул нас из головы и сейчас безмятежно сидит перед телевизором, с удовольствием потягивает виски, чувствует себя в мире с самим собой и даже думать забыл о каком-то там убийстве?