Добро пожаловать в порочную академию
Шрифт:
«Я в соседнем номере справа».
Справа. Тот самый номер, который находился как раз за этой самой стеной ванной. Проклятье, получается, ректор проследил за ней?!
«Интересно, этот парень просто чокнутый? Или он узнал о моем маленьком обыске, и решил таким образом отомстить?», – панически подумала Милнис, открывая воду в душе.
Вариантов действий было не так-то много. Потому набрав в легкие воздуха, девушка сотворила заклинание, позволившее ей пройти сквозь стену, и сразу же оказалась перед нагло ухмыляющимся Рамодом, который ожидал ее совершенно голым!
– Я смотрю,
– Простите…
– Ну-ну, что ты! – издевательски пролепетал мужчина, подойдя к ней, чтоб прижать указательный палец к ее пухлым губам. – Скажу даже больше, я был бы разочарован, не предпринимай ты хоть каких-то вялых попыток выкарабкаться! Тогда бы все было слишком скучно. А так… вот, например, сейчас мне значительно веселее, Милнис. Когда ты, осознавая, что попалась, готова плясать передо мной на задних лапках, вымаливая прошения…
– Так что я должна сделать? – прошептала девушка, всеми силами пытаясь засунуть куда подальше свою гордость, и изобразить на лице если не раскаяние, то хотя бы готовность с радостью выполнить любые требования, лишь бы эти записи не оказались у парня, ожидающего ее в соседнем номере.
– Для начала разденься и ляг вон туда, – сказал Рамод, указав на большую кровать в нескольких метрах от себя.
Не став спорить, Милнис принялась торопливо снимать с себя одежду. Увы, на ней все еще было длинное платье с постановки, в котором было не так-то просто разобраться! В отличие от привычной повседневной одежды, и тем более – коротеньких юбочек, которые она обычно одевала в ночные клубы, – здесь имелось слишком много пуговиц, змеек и застежек.
Когда с платьем, наконец, было покончено, девушка легко сняла бюстгальтер и белье, не забыв аккуратно положить их на кресло. А потом подошла к постели и начала разуваться…
– Нет, туфли оставь, – неожиданно приказал ректор. И Милнис, не смея спорить, легла на кровать в своих черных лодочках на высокой шпильке.
Как вдруг, не выдержав, подняла голову, когда со стороны Рамода долетело странное шуршание. И каково же было ее удивление от созерцания в руках мужчины знакомого пакета, в котором лежали сладости с их стенда!
– Да, прикупил сегодня. Вы с ними отлично поработали, – непринужденно сообщил он, доставая из пакета пирожное за пирожным… чтобы каждое из них укладывать на теле Милнис.
Кремовые украшения продолжали двигаться. И глядя на свою грудь, живот и бедра, девушка видела распускающиеся цветочки, качающиеся грибы, фыркающих ежиков и сахарных фей, которые одаривали ее воздушными поцелуями.
– Не вздумай двигаться, – предупредил Рамод. – Если хоть одно пирожное упадет, последствия тебе не понравятся.
Вот только Милнис даже не догадывалась, насколько трудно будет исполнить этот приказ. Потому что уже в следующий миг мужчина, ухмыляясь, обернулся нагом. И, нагло разведя ее колени, склонился над ней и провел длинным раздвоенным языком меж ее ног!
Вскрикнув, девушка зажала рот ладонью: в соседнем номере, просто через стенку, по-прежнему ждал Герен. И хоть вода в душе должна шуметь достаточно громко, он все равно мог услышать подозрительные звуки. А если это случится… он ведь, не обнаружив своей невесты в душевой кабинке, может – точно так же, как и она, – пройти сквозь стену. И тогда он увидит просто потрясающую картину: его невеста, лежащая на кровати в одних только туфлях на раздвинутых ногах, меж которыми как раз задержался наг-медуз, а по совместительству ректор их Академии!
Чтобы сдержать следующий крик, Милнис пришлось крайне осторожно, – чтоб не сбросить пирожные со своей кожи, – хвататься за простынь и быстро запихивать ее краешек в свой рот. Потому что ректор, довольно щурясь, просунул свой раздвоенный язык в ее лоно! И он, черт возьми, извивался там действительно по-змеиному: ловко, быстро, ритмично. Из последних сил девушка пыталась не дать пирожным упасть, но она боялась, что надолго ее не хватит.
– Тебе помочь? – поинтересовался Рамод, на миг отстранившись от ее увлажнившейся промежности. После чего рот Милнис заткнул кончик большого белого хвоста, принявшийся играться с ее языком.
Девушка уже вот-вот была готова кончить, когда ректор, ухмыляясь, высунул свой язык из ее тела и довольно облизал им губы. Прошло не более трех секунд, и Милнис застонала снова, когда ощутила, как ректор овладел ею!
– Смотри мне, не двигайся, – прошипел наг, сдавливая пальцами ее бедра, перепачканные кремом от только что размазанных пирожных, и двигаясь в ней резкими, глубокими толчками.
Напряженно проведя ладонями по взмокшей коже, ректор на миг залюбовался пирожным на животе девушки, с которого ему улыбалась розовая сахарная фея… и с размаху опустил на нее свою ладонь! Вскрикнув от шлепка, Милнис чудом не сбросила с себя оставшиеся сладости. Рамод же, довольно улыбаясь, вытащил из ее рта свой хвост. И, поднеся руку к раскрасневшимся губам, приказал:
– Слизывай.
Повинуясь властному голосу, девушка принялась активно двигать по ладони своим язычком, тщательно вылизывая крем и остатки феи меж пальцев. А после – обхватывая каждый палец губами, чтобы втянуть его в свой рот и пошалить с ним языком. И все это время ректор, будь ему неладно, продолжал активно двигать бедрами, загоняя свой член в ее лоно!
– Молодец, – прошипел наг, прежде чем вытащить из горячего ротика свой палец, упереться ладонями в простыни по обе стороны от Милнис, и приняться с удовольствием слизывать крем с ее живота.
Какой гибкий. Черт, какой же он был гибкий! Словно и вовсе без костей! Без малейшего дискомфорта ректор, не вынимая своей плоти из студентки, легко и непринужденно, с нескрываемым удовольствием, слизывал размазанное пирожное с ее живота.
Нежное суфле, лежавшее на груди, – клубничное на правой и шоколадное на левой, – он принялся есть просто так, склоняясь и втягивая его губами. Пока вместе со сладостью не втягивал и затвердевший розовый сосочек.
– Ректор… – простонала Милнис, ощущая уже второй оргазм, прокатившийся по каждой клеточке тела. – Я уже… не могу…