Добрый
Шрифт:
– Да ты на неё не обижайся, – голос Мары догнал меня на выходе, заставив замереть. – Любит она тебя.
– Но странною любовью, – выдал я задумчиво в пустоту. Скорее даже по инерции, чем осознанно.
– Любит и боится этой любви, – меж тем продолжала Мара. – Себя боится в первую очередь. Глупостей боится понаделать. Голову потерять.
– И поэтому выставила меня мальчиком для битья на всеобщее посмешище?
– Дурак, – констатировала Мара.
– А сама-то, – огрызнулся я и притормозил на полуслове. – Так ты всё знаешь?
– Полный дурак, – заверила Мара улыбаясь. – Тебе же сказали, это мой замок. Эх, – притворно вздохнула она, –
– Да пошли вы все, – обиделся я, и пошлёпал в сторону кровати. Единственное моё желание на данный момент – зарыться в неё поглубже и оградиться от окружающего мира пологом из высокопрочной брони. Этакий железный занавес местечкового масштаба.
– Нет, вы только посмотрите на него! – Мара ловко спрыгнула со стула, обогнала меня и, уверенно вышагивая передо мной задом наперёд, пыталась заглянуть в мои глаза. – Ну ты чего, обиделся, что ли?
– Больно надо, – пробурчал я, уверенно продолжая путь.
– Зря, – вынесла вердикт Мара, меж тем упёршись в мою кровать местом чуть пониже спины.
– Без сопливых как-нибудь, – попытался поставить я точку в диалоге и скрыться в недрах спасительной постели, обогнув Мару справа.
– Опять хамишь? – твёрдая лапка принцессы вернула меня перед её очи.
– Спешу и падаю, разбрызгивая яд, – предпринял я очередную попытку обхода Мары, только уже слева.
– Да стой ты, не мельтеши, – другая лапка прервала мои старания. – Давай серьёзно.
– С кем? – спросил я удивлённо, не особо заботясь о чувстве такта.
– Со мной, – спокойно ответила принцесса, пристально глядя мне в глаза.
В одно мгновение чувство удивления и чувство непонимания наперегонки ринулись в моё сознание. Господи, да Мара ли это? Тот ли это мускулистый, пушистый комок, готовый пустить свои железные лапки в ход в любую секунду. Та ли это принцесса, колкая, язвительная и насмешливая, с гипертрофированным самомнением и необъятным самолюбием? Сейчас передо мной стояла серьёзная девушка. Да-да, именно девушка, спокойная, рассудительная и именно серьёзная. Другое сравнение для стоящей передо мной Мары было сложно подобрать.
– Давай поговорим, – согласился я безо всякой иронии.
Мы ещё несколько долгих секунд пристально и молча смотрели друг другу в глаза, ведя молчаливый диалог, как вдруг пронзительный визг с улицы буквально заставил нас подпрыгнуть на месте. Визжали многоголосым, переливчатым хором в различной тональности. Визжали так, что казалось, будто начал вибрировать весь замок. Многоголосый визг явно принадлежал женщинам, и многие из визжащих, судя по всему, выбрали ультразвуковую тональность. От этого становилось не только дискомфортно-шумно, но и неуютно-тревожно. Меж тем первоначальный визг за окном начал целенаправленно переходить в шумную панику.
– О боги! Да это же дролонг! – мгновенно выпрыгнула из оцепенения Мара. Именно выпрыгнула, поскольку непостижимым образом, в тысячные доли секунды, она очутилась на подоконнике – а расстояние от кровати до него было приличное. – Развлекается, – сделала она заключение, выглянув на улицу. – Чешую повыщипываю приколисту, – грозно рыкнув, принцесса решительно выпрыгнула ласточкой в окно.
– Стой! Куда?! – прокричал я, подскакивая к окну, но ловкость и быстрота движений у меня были далеко не Марины, поэтому в моих руках очутился лишь флегматично настроенный воздух. Точнее, даже не совсем так. В последнюю секунду, увидев мои стремительно приближающиеся навстречу друг другу ладошки, воздух оценил перспективу шлепка моими конечностями, сменил флегматичность на фантастическую резвость и мгновенно утёк из-под удара.
Шлепок получился знатный. Ладони обожгло огнём, но я абсолютно не заметил этого. Всё восприятие мной окружающего мира было сейчас сосредоточенно только в глазах. Пытаясь на максимум настроить и сфокусировать дальнозоркость, я, уже стоя на подоконнике, пристально вглядывался в провал двора замка. Картина, развернувшаяся передо мной, предстала во всей своей нереальной и забавной красоте.
Маленькие шерстяные комочки варов, какими они казались с этой высоты, с пронзительным визгом неслись в правую сторону двора. Впрочем, неслись далеко не все. Некоторые комочки, которых было меньшинство, но далеко не единицы, застыли неподвижно в разных точках двора. Вот именно они и интересовали меня больше всего. Напрягая зрение до резкой боли в глазных нервах, я пристально всматривался в каждый такой комочек, пытаясь среди них найти тот единственный, который сейчас сиганул из окна и должен теперь лежать пушисто-кровавым месивом на брусчатке. То, что Мара разбилась, не вызывало у меня никакого сомнения. Единственная надежда, ещё теплящееся у меня в душе, была на то, что, обладая способностями, мною до конца не познанными, она была всё ещё жива. Да, побилась, да, покалечилась, лапку сломала или даже две. Да пусть хоть все, но жива. Сердце моё сдавили тиски яростной злобы и безграничной тоски.
Я, приложив нечеловеческие усилия, ещё раз напряг зрение. Нет, комочки так и оставались комочками. Они не приблизились ни на сантиметр и не желали раскрываться во всех подробностях. От отчаяния я с силой зажмурил пылающие от напряжения глаза, чтобы хоть на чуточку унять разыгравшийся в них ураган боли, и тут внутренний двор замка словно прыгнул на меня, увеличиваясь в масштабе. Застывшие комочки превратились в варов, воинственно сжимающих в лапках оружие, не совсем уверенно, но твёрдо направляя его в сторону неба. Я почему-то безошибочно определил, что это мужские особи, хотя в анатомии этого народа разбирался слабо. Точнее, никак не разбирался. Но я бы голову дал на отсечение, что там, внизу, были именно мужчины.
А вот мечущиеся по двору и визжащие на высоких нотах – женщины. Они метались как сумасшедшие, но твёрдо прижимали к себе своих детей, ни на секунду не выпуская их из лапок. Мары нигде не было. В этом я был полностью уверен. На всякий случай я ещё раз прощупал весь двор буквально по миллиметру вновь появившимся во мне необычным, каким-то внутренним зрением, но это было просто для очистки совести. Принцесса никогда не долетала до камней внутреннего двора, не падала на них и не превращалась с ужасным звуком в кровавое месиво. Но не могли же у неё вырасти крылья в самом деле?
Огромная тень накрыла внутренний двор, заставляя визжащих варов броситься врассыпную. Я невольно поднял глаза, чтобы найти источник этой тени. Впрочем, искать его не пришлось. Ну и ничего такого: дракон как дракон. Молча пикирует на двор, сложив треугольные крылья. Пикирует, улыбается, довольный, как удав, обожравшийся кроликов. А вот то, что происходит на его шее, а точнее, голове – это довольно занимательно.
Мара, восседая прямо на голове дракона, передними лапками намертво вцепилась в его левый рог, а задними пружинисто упиралась в правый. Во всём её напряжённом теле читалась явная решимость отломить хотя один из рогов, украшавших голову дракона. А если посчастливится, то и сразу оба. При этом она яростно что-то выговаривала дракону и, судя по решительной мимике, нормативного в её лексике было мало.