Добыча хранителя Севера
Шрифт:
Я даже не знала, как сказать. Там купол? И его реально можно повредить? Или это, все же, сказки?
Но острова в небе и тени из-за края мира… Тут можно во что угодно поверить.
– Я знаю, в вашем мире не так, - сказал Эйдан, его лицо вдруг стало очень серьезным. – Но наш мир от Хаоса защищает особый барьер, уже почти пять сотен лет. Только так можно было остановить распад… по крайней мере замедлить. Я не знаю, как это выглядит на самом деле, материальный или энергетический щит, но что-то есть. Об этом могут рассказать только хранители. У меня нет крыльев… не дано…
И такая досада
– Мыльный пузырь, - сказал Эйдан. – Наш мир – словно мыльный пузырь. Неловко заденешь оболочку, и все лопнет.
– Вы бы хотели быть там? – я кивнула в небо. Он так смотрел на крошечную точку летящего орла, что даже у меня слегка защемило сердце.
– Да, - сказал Эйдан, потом с легкой досадой повернулся ко мне. – «Ты». Ива, давай без формальностей, здесь это не уместно. Во дворце, но не на крыше.
Я кивнула.
Крыша – такое место, где не важно кто ты… Звезды над головой… а ты просто крошечный человечек в огромном мире… который не такой уж огромный… который может лопнуть, как пузырь. И становится страшно.
– В детстве я мечтал, что тоже буду хранителем, как дядя Айлиг, дар ведь у меня есть. На самом деле, старшему сыну не положено, а единственному – тем более, мне бы не позволили все равно. Но я мечтал, что добьюсь, что докажу им…
Эйдан облизал губы, даже кадык дернулся. Отвернулся.
– Это слишком опасно для наследника, - сказала я тихо.
Он криво и горько усмехнулся.
– Моего дара не хватило, чтобы даже дотронуться до крыльев. Я пытался. Еще мальчишкой, мне было лет одиннадцать. Тайком пробрался в замок хранителя. Думал, что смогу примерить… хоть примерить смогу, - он сглотнул судорожно. – Так хотелось, хоть ненадолго почувствовать себя героем. Я только едва прикоснуться успел, и молния ударила так, что пальцы все обгорели. Сейчас почти восстановилось, но… - Эйдан показал мне левую руку. Тонкие белые шрамы на пальцах. Сейчас уже почти незаметно, дар помогает залечивать раны куда быстрее. Но шрамы остались. – Меня отбросило в сторону, я потерял сознание, нашли меня только утром. Еще день я был в полузабытьи. Пальцы на левой руке неделю не двигались, да и потом… вот только пару лет назад я перестал ощущать последствия. Отец был в ужасе, я ведь единственный сын. Это до сих пор для него больная тема.
Эйдан смотрел на звезды. В небо. И небо до сих пор звало его.
И даже не знаешь, что сказать.
– Ты все еще жалеешь, да?
– Да, - сказал Эйдан. – Есть вещи, с которыми невозможно смириться. Венаторская служба единственное, на что я еще хоть как-то годен. Да и то, меня не подпускают ни к каким серьезным делам, это слишком опасно. Я понимаю, конечно. Согласен, мой долг – возглавить страну, когда придет время, но…
Но небо зовет. И сердце зовет. Это так отчетливо видно в его глазах. Никакой разум не справиться с зовом сердца.
Наверно, поэтому так и тянет на крыши.
– Меня как-то тоже ударила молния крыльев, - сказала я. Не знаю, может, не стоило, но больше ничего в голову не шло. – Еще там, в Гнезде. Харелт вернулся и… Он уже обернулся человеком, но не успел снять плащ, потерял сознание. Мне сказали, так бывает, нужно подождать. А потом у него начались судороги… Бехан, слуга, принес накопитель, пытался его палкой к Харелту подтолкнуть. Палкой. Он говорил – Харелт слишком много заряда собрал, не успевает справиться. Но ведь разрядить в накопитель можно только очнувшись… Я смотрела на это… - и снова это так встало перед глазами, что пришлось даже остановиться, дыхание перевести. И вдох-выдох. – Я не могла просто так смотреть. Хотела помочь.
Эйдан повернулся ко мне. Он смотрел так внимательно, словно видел впервые. Словно не верил.
– Ты дотронулась до него? Когда он еще был в плаще?
– Да. Я схватила его за руку и всей ладонью прижала к накопителю. А потом меня шарахнуло, и ничего не помню.
– Получилось? – в голосе принца едва ли не благоговение.
– Да. Харелт пришел в себя.
– А ты сама?
– Я потеряла сознание, но потом очнулась. Ожогов не было, ничего такого. Только пальцы слегка онемели, и потом еще кружилась голова.
Эйдан долго молчал, глядя на меня.
– У тебя сильный дар, Ива. Сильнее, чем у меня. Но ты ведь знала, что тебя может убить?
Я кивнула.
– Я просто не могла стоять и смотреть на это.
Эйдан нахмурился.
– Ты любишь его?
– Нет, - сказала слишком поспешно. Поняла, что до сих пор не могу ответить на этот вопрос сама себе. – Не знаю, - сказала еще. – Харелт мне нравится, он хороший человек, и я от всего сердца желаю ему счастья и долгой жизни. Мне было хорошо с ним. Но любовь – это ведь что-то большее, да?
– Не знаю, - Эйдан чуть заметно улыбнулся. – Если рассуждать так, то я, пожалуй, тоже не слишком разбираюсь в том, что такое любовь. Влечение, страсть, желание обладать и быть рядом… но… не только.
Я покачала головой.
– Желание обладать – это не любовь.
– Когда счастье любимого человека делает счастливым и тебя тоже? – сказал принц, и как-то без усмешки, очень серьезно. – Когда его жизнь дороже своей. Не смотри на меня так, Ива. Не только это, конечно. Но и это тоже.
Это было так странно – рассуждать с ним о таких вещах. И так серьезно. И ведь ни капли иронии, он действительно говорил искренне. И это тоже.
Сидеть здесь, на крыше ратуши под звездами…
Это место располагает к таким разговорам? Романтика звезд, пафос бездонного неба… тут как-то особенно ощущаешь себя песчинкой… и, в то же время, частью чего-то целого.
– Спасибо, что позвала меня сюда, - сказал Эйдан тихо. – Пойдем, что ли, я покажу тебе город, как обещал. Давай руку.
Он поднялся сам и помог встать мне.
Мы гуляли. Дома в центральной части Китдана стоят так близко друг к другу, что можно перелезть с одной крыши на другую, пройти целую улицу, не спускаясь на землю. И потом подняться снова.
Он держал меня за руку. Но в этом не было ничего такого, просто поддержка. Пару раз я поскальзывалась, не сильно, я бы не упала, но он крепко держал меня, надежно, и от этого становилось спокойнее.
Печные трубы, флюгеры, красная черепица… огни, отражающиеся в темной воде Айна, плеск реки и шорох ветра, поднимающего пыль с брусчатки. Редкие людские голоса, пьяные песни, мерный стук сапог городской стажи, крики котов где-то за трубами…