Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Ергин Дэниел

Трумэн нехотя согласился на предложение об арбитраже, чтобы определить компенсацию за национализированную собственность, но после многочисленных уверток и споров Мосаддык отверг предложение, потому что, по его словам, это был капкан, расставленный „Англо-иранской нефтяной компанией“.

К концу срока правления администрации Трумэна и американцы, и англичане почти оставили попытки вести переговоры с Мосаддыком. В конце 1952 года британцы предложили американцам найти возможность сменить иранское правительство, другими словами, подготовить переворот. Американцы медлили с ответом, пока власть не перешла к администрации Эйзенхауэра. Предложение было одобрено, его поддержали государственный секретарь Джон Фостер Даллес и его брат Аллен, новый директор ЦРУ.

Однако в последние недели работы администрации Трумэна и в

первое время работы администрации Эйзенхауэра, США предприняли еще одну попытку разработать соглашение между Ираном и Великобританией. После долгих напряженных дискуссий Мосаддык еще раз ответил „нет“. Тем временем экономическая ситуация в Иране ухудшилась еще больше. До национализации экспорт нефти обеспечивал две трети валютных поступлений страны и половину доходов государства. В течение двух лет нефть не приносила дохода, инфляция была безудержной, экономика распадалась. Положение страны было намного хуже, чем до национализации. Законности и порядка практически не было, в Тегеране был похищен и убит начальник полиции. Более того, Мосаддык не имел управленческого таланта. Он вел заседания кабинета лежа в постели. В начале 1953 года он попытался укрепить свои слабеющие позиции в стране, взяв в свои руки больше власти: объявил военное положение, правил, издавая декреты, контролировал назначение военных, заткнул рот оппозиции; упразднил верхнюю палату парламента и распустил нижнюю, провел плебисцит в советском стиле, получил 99 процентов голосов. Многие националисты и реформаторы, ранее поддерживавшие Мосаддыка, отошли от него из-за его тяги к монополизации власти и все возрастающего расчета на народные массы и партию Туде. Религиозные фундаменталисты тоже выступали против расширения власти Мосаддыка. Они стали считать его врагом ислама. Тот факт, что журнал „Тайм“ выбрал Мосаддыка человеком года, в глазах некоторых означал, что он был американским агентом. Было также ощущение, что Мосаддык собирается убрать шаха. Происходило сближение Мосаддыка с Советским Союзом, а шах, как всегда, казался беспомощным.

Сближение Мосаддыка с Москвой стало еще более зловещим, когда в Тегеран прибыл новый советский посол, тот, что был послом в Праге в 1948 году.

Иногда Ачесона и Идена путали друг с другом. Идеи точно не знал, почему. „Ачесон, – говорил он, – не похож на типичного американца“. Он думал, что причиной этого было то, что мать Ачесона была канадкой. Однажды в самолете, когда Идеи летел из Нью-Йорка в Вашингтон, один американский морской офицер прислал ему записку: „Вы или Дин Ачесон, или Энтони Идеи. Кто бы вы ни были, не оставите ли вы автограф в моей книжке?“когда коммунисты совершили переворот и захватили власть. Только наивный мог поверить, что русские не пытаются овладеть политической ситуацией в Иране с помощью своих агентов и партии Туде. Давняя цель русских – и Романовых, и большевиков, казалось, вот-вот будет достигнута; ведь в германо-советском пакте Иран фигурировал как зона советских „интересов“. Курицу оставалось только ощипать.

В Вашингтоне состоялось довольно мрачное заседание Совета национальной безопасности, на котором государственный секретарь Даллес предсказал, что в Иране скоро установится диктаторский режим во главе с Мосаддыком, а затем последует коммунистический переворот. „Свободный мир не только лишится своих огромных средств, вложенных в производство иранской нефти, и самих ресурсов, – сказал Даллес, – но этими средствами завладеют русские и освободятся от заботы о нефтяных ресурсах. Хуже того… если Иран захватят коммунисты, то, несомненно, вскоре другие регионы Ближнего Востока, где находится около шестидесяти процентов мировых запасов нефти, подпадут под коммунистический контроль“.

„Есть ли реальный способ спасти ситуацию?“ – спросил президент Эйзенхауэр. Такой способ был.

Британский министр иностранных дел Идеи отошел от дел. Он был болен и в июле 1953 года все еще не поправился. Черчилль, курируя министерство иностранных дел, одобрил план свержения Мосаддыка. Американцы тоже одобрили план. По словам Аллена Даллеса, подготовка шла активно. Главная роль была отведена генералу Фазлоллаху Захеди, сохранившему верность шаху. Обе западные державы считали, что они оказывают поддержку не перевороту – переворот готовил Мосаддык, а контрперевороту, предпринимаемому шахом и Захеди14.

Контролировать операцию на месте было поручено сотруднику

ЦРУ Кермиту Рузвельту, внуку Теодора Рузвельта. Операция получила название „Аякс“. Тыл обеспечивала британская разведывательная служба МИ-6. В середине июля 1953 года „Ким“ Рузвельт въехал в Иран со стороны Ирака на автомобиле. Но прежде, чем могла начаться операция „Аякс“, недоверчивого шаха нужно было убедить, что план был реален и имел шансы на успех. Он слишком хорошо знал, что правительство США пыталось заигрывать с Мосаддыком. Он также подозревал, что Мосаддык был британским агентом, возможно, слегка запутавшимся. Чтобы тайно встретиться с шахом и успокоить его сомнения, Рузвельт поздно ночью пробрался во дворец, спрятавшись под одеялом на полу автомашины. Ему удалось убедить шаха.

Операция „Аякс“ началась в середине августа 1953 года. Начало было драматичным и тревожным. Кодовые имена имели все главные действующие лица драмы. Шах был „бойскаутом“, Мосаддык „старым педерастом“. Одним из имен Рузвельта было мистер „Шрам на лбу справа“. Прозвище возникло из-за того, что один из пограничников неправильно прочел фамилию в паспорте Рузвельта. Несколько дней нервного ожидания Рузвельт провел в доме одного из своих оперативных работников в Тегеране. Там он часто слушал песню „Пусть сегодня правит бал удача“ из мюзикла „Парни и куколки“, который был очень популярен на Бродвее. Эта песня стала лейтмотивом операции.

Начало было неудачным. Операцию было намечено начать, когда шах издаст приказ об освобождении Мосаддыка с поста премьера, но приказ задержался натри дня, и Мосаддыку уже успели сообщить о нем либо один из его сторонников, либо агенты КГБ. Он арестовал офицера, доставившего приказ, и запустил механизм свержения шаха. Генерал Захеди скрылся. Сторонники Мосаддыка и партия Туде овладели улицами. Они крушили памятники отцу шаха на площадях Тегерана. Шах бежал сначала в Багдад. Его контрпереворот не удался, и у него было мало надежды когда-нибудь вернуться в Тегеран. Он сказал американскому послу в Багдаде, что „скоро ему придется искать работу, так как у него большая семья и мало средств вне Ирана“.

Следующей остановкой шаха был Рим, где он поселился вместе с женой в номере отеля „Экселсиор“. У них не было ни одежды, ни слуг, ни денег. Шахиня бродила по магазинам без денег на покупки. Королевская чета дошла до того, что обедала в зале ресторана отеля, а новости получала через вторые руки от репортеров, окружавших отель. Это было мучительное, беспокойное, полное волнений время для отеля „Экселсиор“.

18 августа заместитель государственного секретаря Уолтер Биделл Смит объяснил Эйзенхауэру, что операция „Аякс“ провалилась, грустно добавив: „Нам придется по-новому взглянуть на ситуацию в Иране и приютиться под крылом Мосаддыка, если мы хотим хоть что-нибудь там сохранить. Осмелюсь сказать, что это несколько осложнит наши отношения с Великобританией“. Но на следующее утро в Тегеране вспыхнуло восстание. Генерал Захеди провел пресс-конференцию, на которой раздавал фотокопии приказа шаха об освобождении Мосаддыка с поста премьер-министра. Небольшая демонстрация в поддержку шаха вдруг переросла в огромную орущую толпу, во главе которой акробаты прыгали на руках, борцы демонстрировали свои бицепсы, а огромные тяжелоатлеты вертели железные гантели. Все возрастая, толпа хлынула в центр города, возвещая о своей ненависти к Мосаддыку и поддержке шаха. Внезапно повсюду появились портреты шаха. Машины зажгли фары, что тоже означало поддержку монарха. Начались столкновения, но преимущество явно было на стороне прошахских сил. Указ об отставке Мосаддыка и назначении Захеди его преемником стал широко известен. Большинство офицеров сплотились вокруг шаха, а солдаты и полиция, посланные на разгон демонстрантов, присоединились к ним. Мосаддык бежал через заднюю стену сада, и Тегеран теперь принадлежал сторонникам шаха.

В Риме репортер телеграфного агентства кинулся к шаху в отель „Экселсиор“ с бюллетенем: „Тегеран: Мосаддык свергнут. Шахские войска контролируют Тегеран“. Шахиня залилась слезами. Шах побледнел, затем произнес: „Я знал, что меня любят“. С триумфом он вернулся в Тегеран. Переворот – или контрпереворот – был очень рискованным предприятием, но он удался. К концу августа 1953 года шах утвердился на троне, у власти был новый премьер-министр, а Мосаддык находился под арестом. И вновь воздвигались памятники отцу шаха, поверженные сторонниками Мосаддыка15.