Дочь алхимика
Шрифт:
Тем не менее, она так же быстро отвернулась, как и посмотрела на него. Да, снова подумал он, она хорошо держит себя в руках, удивительно.
— А вы куда едете? — спросил он и добавил, — прошу извинить меня, если я показался вам назойливым. Если я вам мешаю, я сейчас же замолчу.
Печальная улыбка промелькнула по её лицу.
— Я еду в Швейцарию, в Цюрих. Нет-нет, вы мне нисколько не мешаете, наоборот, я рада, что еду не одна. Вы здесь навещали родственников?
— Можно и так сказать.
— Кто же это тогда, позвольте спросить?
Неужели она почувствовала его неуверенность? Он назвал первого, кто пришел ему на ум.
— Хозяин гостиного двора, правда, он мой очень дальний родственник, но я был в этих краях проездом, и моя мать попросила меня заглянуть к нему. — Поскольку этот ответ все еще казался ему недостаточно убедительным, он добавил:
— Очень гостеприимный человек, и очень чистый дом.
— О да, это действительно так, — подтвердила она. Как ему показалось, мысленно она была сейчас где-то не здесь. — Он очень милый. Иногда он привозит на остров пироги, которые печет его жена. Моя сестра обожает пироги и всякий раз ждет их с нетерпением.
— Вы живете на острове?
Она устало откинулась назад и убрала черную прядь со лба.
— Жила. Но теперь все позади.
— Переезжаете?
— Я еду в интернат, — ответила она, слабо улыбнувшись, — в горы. Великолепная перемена, вы не находите?
Джиллиан последовал за взглядом, брошенным ею на пологий ландшафт. Поезд пересекал сейчас пустынную местность, покрытую травой и залитую тусклым осенним светом. Трава была похожа на волны. За окном то и дело мелькали узкие ручьи и болота.
Ему внезапно стало жаль девушку, и дело было вовсе не в той грусти, которую она излучала: длинные ресницы нервно трепетали над её светло-голубыми глазами, отбирая у них оживленный блеск. На мгновение его охватило чувство тесного родства: она, также как и он, была вынуждена исполнять навязанную роль. Совершенно безумное чувство, он это знал, но не мог думать ни о чем ином.
Возможно, в ней уже зреет плод её отца, написал Лисандр.
Убей её.
Незнакомец смущал её. Аура была сейчас далеко не в том настроении, чтобы думать о других, но его присутствие не давало ей покоя.
Его лицо было безупречно, но в нем было что-то чуждое, какая-то неопределенность, как два изображения, которые во сне накладываются друг на друга. Незнакомец притягивал её, он даже казался ей очень привлекательным, но она не знала, с чем, это было связано. Он сказал всего пару слов нежным, хорошо поставленным голосом, и это были не более чем общие фразы: вежливые формальности, которые ничего не говорили о нем. Единственное, что можно было заключить из его слов, было то, что он, вероятно, австриец, хотя даже в этом она не была уверена: он говорил без акцента, даже без малейшего намека на него.
Незнакомец очень осторожно взглянул на неё, словно опасаясь вспугнуть ее своим
— Для благородных девиц, я полагаю.
Какое-то мгновение она не понимала, о чем он говорит.
— Что вы сказали, извините? — спросила она.
— Я говорю про интернат. Это, наверняка, школа для благородных девиц.
— Я думаю, да. — Конечно же, она совершенно точно знала, что это так, но правда была неприятна ей. Она не хотела, чтобы он принимал её за какую-нибудь избалованную дочурку. — Я мало знаю об этом: обо всем договаривались мои родители. Мне дали только адрес, где-то в горах, в Цюрихе. — Она порылась в кармане своего платья и извлекла из него какую-то бумажку. — Монастырь святого Иакова для девушек. Звучит заманчиво, вы не находите?
Он ответил ей улыбкой.
— Необычно, что интернат для девушек назван именем святого, а не святой.
— Вы разбираетесь в этом?
— Не то, чтобы я был истинно верующим, если вы это имеете в виду.
— Мой отец не любит церковь, — сказала Аура, удивляясь одновременно, зачем она все это рассказывает. — Он даже мою мать отучил ходить туда. — Она была готова выложить ему все, обо всех своих обидах и разочарованиях, но в последний момент остановилась. Что происходит с ней?
Его зрачки были необычно большими и темными, руки беспокойно постукивают по коленям. Аура инстинктивно сжала пальцы в кулак, чтобы он не заметил, что она грызет ногти.
— Вы говорили, что вы здесь проездом, — слабая попытка сменить тему. — Откуда вы?
Он замялся на мгновение, затем принялся рассказывать что-то туманное о деловой поездке, которая завела его в эту местность, но Аура почти не слушала его. С большим удовольствием она наблюдала за тем, как он говорит, как открываются и закрываются его трепещущие губы, как вспыхивают его глаза. Все это зачаровывало её.
Совершено неожиданно он вдруг начал, рассказывать о том, что никогда не видел собственных родителей. Аура коротко подумала, что, наверное, все же есть нечто в этой местности, что чудесным образом притягивает сюда сирот. Взять, к примеру её мать, нашедшую в чужих детях утеху.
После того как Джиллиан с Аурой вот уже час как общались, ей вдруг пришло в голову, что они так и не представились друг другу. Это было её первое большое путешествие, и она не знала, стоит ли доверять людям, с которыми она только что познакомилась в поезде. «Не страшно», — подумала она, и назвала ему свое имя. Затем она спросила:
— Вы не откроете мне, как вас зовут?
— Джиллиан, — сказал он, чувствуя, что его застали врасплох.
— Это имя или фамилия?
— Джиллиан — это мое имя.
— О, извините. Я думала, так называют только женщин.
— Это в английском языке. — Он дружелюбно усмехнулся. — Джиллиан — это производное от Джилджиан, что в свою очередь является краткой формой от — вы не поверите — Эгидий.
Аура усмехнулась.
— Эгидий? Вас так называли ваши приемные родители?