Дочь Дроу
Шрифт:
«Что такое дерево?» пробормотала Лириэль, и продолжила чтение.
Последний шаг пропитывал руну энергией, например с помощью чтения заклинания. Этот шаг тоже был привязан к личности мага: никакой купленный свиток не смог бы помочь. Лириэль задумчиво кивнула, вникая в философию. Харза был прав: на первый взгляд рунная магия казалась абсурдно простой. Но она предъявляла к творцу рун немалые требования. Магия появлялась в странствиях, неважно, в странствиях ума или путешествии искателя приключений.
Великое путешествие.
Волна тоски накатила на нее с силой удара. Именно этого, поняла она неожиданно, искала она всю жизнь, в рысканьях
Лириэль спрятала лицо в ладонях, сдерживая крик. Девушка никогда не знала отчаяния, но сейчас оно надвигалось на нее. Сжались стены ее комнаты, угрожая поглотить сияние свечи.
Этот миг закончился так же неожиданно как наступил, вытесненный из ее разума дерзким планом. Лириэль медленно перевела взгляд на чашу наблюдения.
Почему нет? подумала она непокорно. Если ей позволено заглянуть в Бездну, наблюдая ее творения и их черные тайны, почему бы не узнать побольше о собственном мире? Возможно, где-то в Землях Света, наследники народа Рус все еще живут, с той же страстью и гордостью которыми пропитана эта старая книга. Почему бы ей не найти их, не изучить их пути?
Она осознала, что даже этого может быть недостаточно. Лириэль мгновенно откинула эту мысль, и взяла драгоценный свиток. Она научилась принимать что предлагает жизнь, и не раздумывать чересчур долго над тем, чего она не может получить.
Так что эльфийка зажгла очередную свечу, и принялась обдумывать способ, каким можно было бы получить окно в Земли света.
Федор не знал, сколько уже находится в Подземье, здесь даже время казалось искаженным и нереальным. Дело даже не в том, что он был глубоко под землей, далеко от привычных ритмов солнца и луны. Постоянная нервная напряженность, необходимая чтобы оставаться живым придавала каждому моменту невиданную четкость, и он оставался в мыслях еще долго, когда давно уже должен был уступить место другим. Такое замедление времени было того же рода как то, что он испытывал в берсерковой ярости и почти столь же истощающим.
Он взял в Подземье пищи и воды достаточно на два дня, и хотя расходовал припасы бережно, еда и вода почти закончились. Хуже того, подходил к концу запас факелов. Он не видел ничего выглядевшего горючим, и это была главная проблема. Перед ним вставал выбор: двигаться дальше, или пытаться найти путь на поверхность, где он сможет достать все необходимое для новой попытки.
Федор продолжил путь. Идти по следам было трудно, и, дрогни он сейчас, после он может потерять их окончательно. Хотя дроу было пятеро, они шагали легко, а на совершенно незнакомой территории, столь отличной от его родины, работа следопыта становилась еще труднее.
Размышляя над тяготами его задачи, он не задумывался о том, что станет делать, когда найдет дроу. Он знал, что может сделать, и это знание толкало его вперед.
В земле, славившейся воинами-берсерками, Федор выделялся из их числа. Он заслужил уважение, уже поговаривали о том, чтобы сделать его Клыком – вождем отряда воинов. Его уважали, но и боялись за то, чем он был. Сам же он боялся того, чем мог стать.
Одна из самых недопонятых магических традиций Рашемена включала в себя перегонку джуилда, настоя столь сильного, что его нередко – и точно – называли «огненным вином».
В отличии от собратьев-воителей, Федор был берсерком от природы. Ярость наполняла его без помощи джуилда или ритуала. Он дрался еще отчаянней других, но без их контроля. Как берсерк, он не мог думать о стратегии, помогать или защищать других рашеми. Все что мог Федор было атаковать, убивать врагов пока перед ним не оставалось никого. Когда-нибудь это станет его смертью, Федор не сомневался в том. Но не смерти он боялся. Глубочайшим страхом Федора было, что он перестанет различать друзей и врагов.
Битва на лесной поляне заставляла его трепетать. До той ночи он дрался только защищая свой народ и свою землю. Он вошел в боевую ярость помогая отряду дроу! Что дальше: присоединиться к магам Тэя штурмующим башни Колдуний Рашемена? Нет, лучше уж умереть здесь, в глубине, далеко от дома.
Путь перед ним начал резко уходить вверх. Федор вскарабкался по нему, и высоко поднял факел. Впереди тоннель опускался, и поворачивал направо. К его удивлению, из прохода доходил слабый свет.
Осторожно, насколько возможно тихо, он двинулся по направлению к свету. Водяная капель становилась все громче, воздух наполнялся влажностью как на болотах весной. Когда он наконец повернул за угол, открывшийся вид заставил его позабыть о необходимости дышать.
Еще одна пещера. Поменьше чем прежняя, но куда более странная чем все, что он когда-либо видел. Стены здесь были пропитаны влагой, и образовывая необычные формы на них росли целые заросли мхов и грибов, светившихся пурпурным и голубоватым свечением. Свет отражался от влажного черного камня, окрашивая пещеру удивительным цветом. Федор вытянул руку; даже кожа его, казалось, окунулась в странный синий свет.
Молодой воин глубоко вдохнул и огляделся. Он начал думать о Подземье как о улье из бесконечных скал, но в этой пещере росло ошеломляющее многообразие растений. Вьющийся темно-синий папоротник окружал маленькое озерцо, бледный серебристый мох свисал складками кружевной занавеси с потолка пещеры. Поблизости, под нависавшим карнизом, росли грибы. Федор присел рядом, чтобы посмотреть поближе.
Никогда он не видел грибы таких цветов или форм. Некоторые напоминали грибы родных лесов, только куда большего размера и темно-фиолетового оттенка. Другие были изящнее, со стройными ножками и тонкими шляпками, которые, казалось, рассыплются при прикосновении. Были и шары багрового и лилового цвета, и бледные грибы выглядевшие как короткие, дородные стражи.
Можно будет съесть что-нибудь из этих разновидностей, решил Федор, но только как альтернативу голодной смерти. Даже на его родине грибы бывали ядовиты; кто знает, что могут преподнести эти странные растения? По крайней мере, бледные толстые грибы казались чем-то знакомым. Если дело дойдет до этого, их он попробует первыми. Он потянулся к одному из них. Гриб отдернулся в сторону, и издал резкий пронзительный визг.