Дочь игрока
Шрифт:
Сабрина резко обернулась. За ее спиной сидела вдовствующая графиня, по-прежнему сжимавшая трость с серебряным набалдашником. Эми и взволнованный мистер Черри стояли за ней. Но именно лорд Тревелин привлек внимание Рины. Он переоделся, сменив грязный дорожный костюм на элегантный темно-синий фрак, прекрасно на нем сидевший. Сапоги его были начищены до блеска, а белоснежный шейный платок граф завязал узлом и заколол булавкой с бриллиантом. Граф Тревелин явно не нуждался в корсетах, подплечниках и прочих ухищрениях, к которым прибегали вельможи из лондонского высшего света.
– Ну, мисс Уинтроп…
В голосе графа прозвучала насмешка, и Сабрина приняла вызов.
– Это было очень давно, милорд, – заявила она. – Полагаю, даже вы не все помните.
– Ошибаетесь, – возразил граф, выдержав паузу. – Я никогда ничего не забываю.
Его глубоко посаженные глаза были такими же холодными, как и прежде, но на какое-то мгновение Рине показалось, что в них затаилась печаль. Если так, если это действительно печаль, то у них с Черным Графом есть нечто общее, думала девушка.
Голос графини вывел ее из задумчивости.
– Ради Бога, Эдуард, дай ей время вспомнить… Ведь и в самом деле, это было так давно. – Она повернулась к Сабрине и ласково посмотрела на нее. – Не торопись, дорогая. Мы ждали много лет. Подождем еще немного.
Сабрина, улыбнувшись графине, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем прошлась по комнате, разглядывая игрушки. Лошадки-качалки и кукольные домики Рина тотчас отвергла. Не обратила внимания на книжки и солдатиков – ни одна девочка не возьмет с собой в постель солдатиков. Прошла она и мимо плюшевых зверей, разложенных на подоконнике.
Сабрина отвергала одну игрушку за другой. Но что же так нравилось маленькой Пруденс? Ей вспомнились слова Квина: «Я помню, как она плакала по ней в ту ночь, когда я укладывал ее спать. Говорила, что это ее защитник…»
Сабрина посмотрела на кукол, выстроившихся на полках. Все они были очень красивыми, с веселыми улыбками на фарфоровых личиках. Но ни одна из них не походила на защитника. Рина машинально потянулась к медальону с портретом Пруденс, который носила на груди. Она чувствовала себя увереннее, когда держа его в руке, словно медальон каким-то образом сближал ее с давно умершей девочкой; в такие моменты ей казалось, что Пруденс рядом… Сабрина глубоко вздохнула:
– Это была не кукла. Я прекрасно помню, что Джинджер – это не кукла.
Рина услышала за спиной вздох облегчения. Значит, она не ошиблась. Девушка обернулась и увидела, что графиня улыбается, а Эми утвердительно кивает. Мистер Черри утирал пот со лба.
– Клянусь, это гораздо веселее, чем я ожидал, – улыбнулся доктор. – Думаю, нам следует немного отдохнуть, перевести дух…
– Нет! – прогремел голос Тревелина. – Нас не интересует, чем Джинджер не был, мисс Уинтроп… или… как там вас зовут?
Вдовствующая графиня ударила тростью об пол:
– Эдуард, как ты смеешь так разговаривать с кузиной?!
– Она мне не кузина. Пока не узнает Джинджера. – Он снова повернулся к Рине и тихо проговорил: – Моя бабушка старая и больная. Она не вынесет
Рина пристально посмотрела ему в глаза:
– Я не самозванка, сэр. Вы делаете вид, что заботитесь о бабушке, но на самом деле вы озабочены лишь своим положением в обществе.
– Да как… – Граф в ярости схватил Рину за руку.
Он сжал ее запястье, и она тихо вскрикнула от неожиданности. Сабрину бросало то в жар, то в холод; в эти мгновения ее одолевали противоречивые чувства: она чувствовала себя и слабой, и сильной одновременно, ей очень хотелось, чтобы граф ее отпустил, – и вместе с тем хотелось, чтобы он удерживал ее руку как можно дольше.
Наконец он отпустил ее. Собравшись с духом, Рина посмотрела ему в глаза и увидела, что они холодны, как зимняя ночь. Он смотрел на нее так, как горничная могла бы смотреть на пыль, которую случайно оставила на подоконнике. Выходит, он ничего не почувствовал… Не почувствовал того, что несколько секунд назад ощутила она.
Сабрина густо покраснела. И отвернулась, полная решимости довести до конца свою игру.
Окинув взглядом комнату, Рина увидела, что остались всего две игрушки, обе – в деревянной колыбельке рядом с камином. Это были плюшевый лев с пышной гривой из рыжей пряжи и старенький плюшевый мишка без левого глаза, с проплешинами на грязно-коричневой шкурке. Любая из игрушек могла оказаться любимцем маленькой девочки, но здравый смысл подсказывал, что следует выбрать льва. [5] И все же… Рина задумалась… Если она допустит ошибку, Тревелин непременно сдаст ее властям, и тогда ей не поздоровится.
5
Джинджер – рыжик (англ.).
«Помоги мне, Пруденс. Помоги сделать правильный выбор». Перед ее мысленным взором возникла фигурка маленькой девочки – она бежала по коридорам Рейвенсхолда, прижимая к груди плюшевого мишку. Рина не знала, было ли это истинное видение или образ маленькой Пруденс – лишь игра воображения, но она увидела в руках у девочки именно медведя. Открыв глаза, Рина протянула руку и без колебаний взяла плюшевого мишку. Она поднесла его к свету и увидела, что уцелевший глаз – оранжевого цвета. Тишину нарушили громкие рыдания. Сабрина обернулась и увидела, что по щекам графини текут слезы.
– Прости меня. До этого момента я не была уверена… не верила до конца… Ох, дорогая моя!
Пожилая женщина раскрыла объятия. И Рина тоже ее обняла – в эти мгновения она чувствовала себя настоящей Пруденс, ей казалось, что она обрела семью. Утирая слезы, девушка выслушивала признания Эми и поздравления мистера Черри. Краем глаза Рина заметила Черного Графа – тот стоял в центре детской и наблюдал за разыгравшейся перед ним сценой с отчаянием и яростью во взгляде. Даже сотня Джинджеров не доказала бы лорду Тревелину, что она действительно его кузина. В этот день Сабрина не только нашла игрушку Пруденс. Она нажила себе врага.