Дочь императора. Том 2
Шрифт:
Кричать не обязательно… Я закашлялась, поднимаясь. Нужна ли я кому-нибудь? Любит ли меня по-настоящему хоть кто-нибудь, кроме мамы? Разве только Нис…
Как неслась она стремительным розовым облаком сквозь пески, нагоняя… Как перепугались эти псионики. Нис… Перед глазами появились черные глазки и полоски-полоски-полоски, на солнце составляющие ее призрачный силуэт. Можешь ли ты меня найти, как тогда – в пустыне? Можешь ли помочь?
Когда послышался металлический лязг, я приняла этот новый звук за продолжение какого-то сна. Лишь когда грубая ладонь рывком сдернула меня с лежака и
Из забытья вывел жар. Я горела, голова взрывалась болью. Подавшись вперед, закричала. Из горла вылетел лишь хрип и снова кашель. Пока кашляла, осмотрелась. Свет резал глаза, усиливая головную боль. Я сидела в наполненной нереально грязной водой ванне. На плечах были чьи-то твердые руки. Подняв голову, снова закашляла. Незнакомая темнолицая сморщенная старуха отдирала кожу мочалкой. Откинув голову на край, я зажмурилась. Как же больно… уберите… пожалуйста… свет. Перед глазами снова поплыло. Лучше умереть. Или хотя бы уснуть.
Но ни того, ни другого мне не позволили, вытащив из ванны. В голове стало легче. Я пыталась сжаться в комок, чтобы не так болели внутренности. Это помогало.
– Да штой прямо! – рявкнула бабка шепеляво.
Вытянув руку, я попыталась оттолкнуть ее. Глазам было больно смотреть. Она дернула за руку, поднимая, но я вывернулась и изо всех сил толкнула ее от себя. Отойдя на шаг от незнакомки, я выставила физическую стенку. Сглотнула, понимая, что защиты от магии здесь нет. Закашлялась, оглядываясь. Ноги не слушались. Все тело крутило. Старуха подбоченилась, наблюдая за мной. Через четверть минуты я осела на скользкий пол, не в силах унять кашель.
– Обрафно ф низ хощешь? – кивнула она вопросительно.
Замотав головой, я подняла взгляд. Нет!
– Одефайся, – кивнула она на ворох зеленой ткани на мраморной лавке.
Я закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы подняться. Встала. Пол и лавка шатались, как во хмелю. А потом поехали куда-то в сторону, перед глазами мелькнула темная фигура старухи в движении и все померкло.
Когда что-то невыносимо горячее переместилось по животу, я поняла что это чья-то ладонь. Открыла глаза, морщась. Надо мной стоял тот псионик, что сидел рядом в цинне тогда… месяц или жизнь назад. Обратив внимание на то, что я очнулась, он перевел взгляд на лицо. Я посмотрела вниз, на его руку. Она казалась черной по сравнению с белизной кожи живота. В груди заскреб кашель, начал подниматься, нарастая. Когда я закашлялась, он удовлетворенно кивнул. С изумлением я замечала, что боль в легких уже не так невыносима. Закрыла глаза, понимая, что в данную минуту этот человек мне не враг.
«Киф твой?»
Я вздрогнула, открывая глаза. Мужчина снова смотрел мне в лицо, переместив руку еще чуть ниже. Я утвердительно моргнула: моя.
«Твоя жизнь в обмен на мою. Согласна?»
Я вскинула брови, не понимая.
«Ты глупая корова, шлюха босяка. У тебя в руках киф и ты вспомнила о нем лишь через месяц. Я убью тебя, как только
– Хорошо, – прошептала я, не в полной мере понимая, чем именно вызван его страх. Чем Нис так опасна? Что они могут знать о ней, чего не успела узнать я?
Когда он закончил, отняв руки от ступней и замерев на минуту, я поднялась на локтях. Указав в сторону, мужчина вышел из комнаты.
На плоском креслице с низкими подлокотниками и спинкой, лежало зеленое прямое платье. Надев его, я перевела взгляд на черный каменный столик, отполированный до зеркального блеска. В серебряном бокале застыло питье. В такой же тарелке – лепешка, начиненная мясом. Рот мгновенно наполнился слюной. Присев, я помедлила и с усилием отвела взгляд. Нет…
Проведя пальцами над бокалом, разогрела жидкость. Чтобы там ни было, я не пила горячего уже месяц. Отхлебнула и закашлялась. Горло обожгло, а по груди потек жар. В голову мгновенно ударил хмель. По привычке подобрав ноги от пола, я зажмурилась. Нис…
Через пару минут дверь открылась и двое здоровенных мужиков в белых безрукавках и будто бы юбках из белой ткани зашли внутрь. Один кивнул мне на выход. Я поднялась. Если буду проходить мимо хоть какого намека на солнечный свет, подожгу обоих и…
– Не стоит… – хрипнул один из них, и я вздрогнула. Как же быстро я отвыкла от живой речи.
Один из них шел впереди, второй сзади меня. Скорее всего, я чего-то не знала, наблюдая самоуверенную спину перед собой. Рисковать не решалась. Мы шли долго, поднимаясь, петляя по нескончаемым коридорам и таящимся в сумраке залам. Когда остановились, мои ноги дрожали. Хотелось сесть на пол. Грудь и живот болели. И снова было страшно…
– Я все думал, почему босяк не реагирует на твое исчезновение… – послышался голос. Я обернулась к проему в стене, откуда шел свет. – Удивительно, как долго ваши гильдии умудрялись скрывать его плачевное состояние…
Сглотнув, я пошла на свет и голос. Что с ним?
– Он человек… а люди имеют свойство неожиданно и легко ломаться, – грубо засмеялся невидимый собеседник.
Я зашла в роскошную комнату. Хозяин голоса сидел в кресле. Одна нога лежала на черном столике перед ним. Череп был гладок и блестящ, как у лечившего меня псионика. Меднолицый, с черными бровями и длинными, спускающимися к ключицам вислыми усами. Ростом и комплекцией в отца. Я сделала шаг назад, хмурясь.
Хозяин голоса засмеялся, обнажая белые зубы.
– Что с отцом? – спросила я сдавлено.
– Пока я не кинул вас в одну яму и не сверил, не пытайся переубедить в том, что ты не его девка. Хотя… я бы на такое ничтожество и внимания не обратил.
– Что с отцом? – повторила я. Как же много он говорил…
– Вокруг него слишком много глупых баб. Это его ошибка. Вы бываете упрямы там, где упрямство совсем не нужно.
Я закрыла глаза, чувствуя, как поднимается кашель. Не успев закашляться, поняла, что иду к нему. Остановилась в трех шагах и села на пуфик у столика. Контролер…