Дочь леди Чаттерли
Шрифт:
Конни поспешила на кухню. Она была очень признательна Клэр за поддержку. Вот уж никогда не думала, что ее девочка покажет себя с такой удивительной стороны.
Горячей воды в доме не оказалось, кипятильник исчез. И газовый баллон был пуст. Судя по всему, Глория дни напролет валялась в постели, курила и читала дешевые порнографические книжонки.
Клэр занялась поисками чистых пеленок, но таковых в доме не оказалось.
— Черт побери, но ведь мы подарили Глории целый набор! — воскликнула Конни.
— Может, у тебя найдется что-нибудь из запасов? —
Оказалось, ей вовсе не противно держать в руках этого закаканного малыша. Она прижала его к груди и он перестал плакать, распахнул свои синие, как цветочки льна, глазенки и улыбнулся ей беззубым ротиком. Он такой беззащитный, подумала Клэр. И его жизнь целиком в наших руках.
— Клэр, у меня сохранились твои детские вещички. Я сложила их в мешочки, чтобы уберечь от моли. Думала, они пригодятся твоим детям.
— Премного тебе благодарна!
Клэр вдруг вспыхнула, а Конни так и не поняла, рассердилась она на нее или же на самом деле была ей благодарна.
— Я думала, ты будешь возражать, если ребенок Глории…
— Достань все, что нужно для малыша, — перебила Клэр смущенный лепет матери. — Господи, да я вовсе не возражаю.
Клэр шла по залитому щедрым июльским солнцем полю с Джонни на руках. Он снова расплакался, потому что был голоден. Клэр отнесла его прямо в ванную.
Конни поспешила наверх, вытащила коробку с детскими сокровищами и выбрала для Джонни распашонку и ползунки. К своей великой радости она обнаружила целую стопку пеленок. О да, она любовно хранила детские вещички своей любимой девочки. Это были дорогие и красивые вещички. И совсем почти новые.
Клэр быстро и ловко раздела Джонни и положила его в теплую ванночку. Он мгновенно успокоился, стал колотить кулачками по воде и ворковать, точно голубь. И тут Клэр обратила внимание что у малыша почти в кровь расчесана грудь.
— Бедняжка! Да ты у нас круглый сирота! — воскликнула она.
Конни нашла в аптечке баночку с вазелином. Клэр осторожно смазала опрелости и завернула мальчика в чистую пеленку. Скоро Джонни разодели, как маленького принца. Конни испытывала к Клэр неизъяснимую благодарность.
— Надо показать малыша отцу, — сказала она.
Оливер зашел в дом, когда Клэр уже кормила Джонни из бутылочки смесью, приготовленной Конни согласно написанным на коробке инструкциям национальной компании по производству сухого молока.
Он с благодарностью, но и не без удивления смотрел на свою красавицу-дочь. Меллорсу и в голову прийти не могло, что Клэр может проявить к ребенку его непутевой Глории такую удивительную заботу. Правда, это подтверждало его предположение, что инстинкт материнства заложен во всех без исключениях женщинах.
— Моя девонька, ты… — Ему изменил голос. — Спасибо тебе.
Он отвернулся.
Клэр молча склонилась над ребенком и поправила соску, потому что Джонни вдруг перестал сосать и уставился на нее своими круглыми синими глазенками. В них было столько глубокой вечной мудрости.
—
— Разумеется, его придется оставить, — сказала Конни.
— Нет, я обязательно разыщу эту негодяйку…
— Оливер, это бесполезно, — перебила мужа Конни и положила руку ему на плечо. — Глория никогда не хотела ребенка. Насильно любить не заставишь. Джонни следует либо отдать в приют, либо оставить у нас. Мне бы, Оливер, очень не хотелось отдавать твоего родного внука в чужие руки.
Казалось, Меллорс навсегда лишился дара речи. От волнения он спрятал в карман зажженную трубку, потом поспешно достал ее оттуда. Еще никогда он не любил так свою Конни. Даже тогда, много лет назад, когда желал эту женщину всем своим существом. У него дрожали губы. Он отвернулся и подошел к окну. Конни приблизилась к мужу и, просунув руку под старую куртку, которую он носил, справляясь по хозяйству, обняла за тонкую, как у юноши, талию.
— Все в порядке, дедуля, — она вдруг прыснула и потерлась щекой о его плечо. — Да, мой родной, все в порядке. Я очень люблю Джонни и надеюсь, что мы сумеем воспитать его должным образом. Разумеется, если наша Клэр не возражает.
— Я не возражаю, — тут же откликнулась девушка и сама удивилась той поспешности, с какой приняла это решение. Совсем недавно она бы очень даже возражала, однако в этот свой приезд в «Лебединую долину» она почувствовала к родителям невероятную симпатию. И, что греха таить, позавидовала им. Искренние, простодушные люди, живут только друг другом и своей любовью. Теперь вот еще будут жить этим малышом.
Сидя с Джонни на коленях, Клэр все время уносилась мыслями в Рагби. Представляла просторную, с высокими потолками комнату, заставленную великолепными фолиантами, себя, сидящую рядом с седовласым человеком, вспоминала его последние слова: «Невозможно ограничить отношения между мужчиной и женщиной одной лишь духовной и интеллектуальной близостью. Человеческий род прекратил бы свое существование, если бы женщин не тянуло к мужчинам и наоборот».
С тех пор эти слова все время звучат у нее в голове. И очень смущают — она никак не может представить себя в роли женщины, раз и навсегда отдавшей тело и душу мужчине.
Клэр не отошла от потрясения, испытанного ею в Рагби. И все еще не могла понять мать, променявшую сэра Клиффорда на отца. Спору нет, отец замечательный человек, но бросить ради него сэра Клиффорда и навсегда уехать из Рагби — этого Клэр понять не дано.
Сегодня она впервые за всю жизнь позавидовала матери.
В этот вечер Джонни Куттса вместе с его скудными пожитками переселили в «Лебединую долину». Мать с отцом горячо обсуждали его будущее. Клэр сидела и молча слушала родителей, поражаясь и одновременно восхищаясь тем наивным надеждам, которые они возлагали на внука. В конце концов не удержалась и со смехом сказала: