Дочь магистра Пламенных Чаш
Шрифт:
– Нужно бы уходить отсюда. Я многое узнал за эти дни о господине Хивсе. Вот вторые сутки глаз не смыкаю, – Брис взял ее за руку, направляясь к выходу. – И то, зачем ты ему нужна, я понял, увы, слишком поздно. Давпер – редкий негодяй. Гилен пиратского братства. Теперь у меня с ним особые счеты.
– Постой, – вырвав руку, Астра, подбежала к столу и сбросила на пол светильник – масло, брызнувшее на доски, быстро занялось пламенем.
– Зачем? – с недовольством произнес рейнджер.
– Так хочу!
Когда они добрались до темной улочки, ведущей к мосту Раи, над причалом полыхало зарево пожара.
Глава
Магия письма
Это была безумная ночь. Самая безумная за последний год или даже со времени высадки его команды на Сегель-Аль. Началось все с пожара на складе, который освещал южную часть города и гавань. В небо взвивались багровые струи огня, бочки с маслом лопались ослепительными пузырями, обжигающими глаза, и вода в море казалась красной до самого дна. Вернувшись на борт «Нага», Давпер долго расхаживал по палубе, поглядывая на россыпи горячих углей, похожих на рану в черном теле ночи. Потом же, ближе к рассвету, пришла каравелла из Ланерии с совсем дурными вестями: какой то склочный торговец опознал по клейму партию своих товаров, перехваченных в проливе весной, тут же всплыло дело о двадцати повешенных матросах «Чайки» и подделке имущественных документов на «Гедон». Это означало уже не скандал, а целую бурю на Рохесе вокруг важной персоны капитана Аерда и его самого. Требовалось срочно плыть к немилостивой, проклятой Ланерии, договариваться с чиновниками, гиленом Красмом или самим королем. Капитан готов был выйти в море хоть завтра, но невозможно было это сделать – Канахор до сих пор не решил вопрос со старым глупцом Варольдом, вцепившемся в свою часть свитка, словно голодный пес в кость.
Поспав часа полтора, Хивс наспех позавтракал и снова отбыл на берег, чтобы уже при свете дня видеть печальные результаты ударившего его больно пожара. На месте склада остался только фундамент и некоторые, сваленные беспорядочно, обуглившиеся бревна. Из рыхлого слоя пепла, еще курившегося едким дымком, торчали обода бочек, железные крючья и краснозубые осколки черепицы. Возле пожарных повозок по-прежнему толпилось много народа: десятка три докеров, матросы и люди Мораса, двое служащих из муниципалитета и несколько угрюмых стражников.
– Ох, и горело, господин Давпер, – восторженно признал рыжебородый гном в кожаной безрукавке, стирая сажу с шишковатого носа. – Полыхало, как…
– Как в шетовой заднице, – широко разводя руки, подсказал ему стоявший рядом страж.
– Точно так, – кивнул парень из команды Мораса. – Мы ничего поделать не могли. Таскали воду, таскали… А когда бочки рваться начали, то масло… епть!.. Думал, мы сами тут дровами погорим, и никакое море не спасет!
– Еще, доложу вам, огонь умный будто был, – продолжил гном, шагнув на раскоряченных ногах навстречу господину Хивсу. – Будто его хораги развели. Ведь глядите, конюшни рядом и амбар всего в десяти шагах целехоньки стоят. Пламя, искры роем – все строго вверх уносило, словно в печную трубу невидимую. Ну, прямо умный огонь – ни влево, ни вправо!.. А ваше все питха съела.
– Идиот! Огонь умный?! – Давпер небрежно оттолкнул его с прохода. – Лучше бы здесь все сгорело в питху свинячью, а мой склад цел остался! Идиот! Григор! – поморщившись, он поманил боцмана пальцем. – И что ты мне скажешь? Где девка?! Твои дурни здесь пьяные
– А скажу, господин Давпер. Весьма полезное дело скажу, – Григор отошел к ступеням и, поглядывая на служащих муниципалитета, тише заговорил. – Удалось нам узнать кое-что. Дружок ее, который Бота порезал, некоторым ребятам знаком тут. Рейнджер он, не местный. С Вильса вроде или откуда-то с Франкии. Его еще вчера в порту приметили – любопытный слишком был, большей частью до ваших дел. И вот еще что важно, господин Давпер, он будто бы брат той шлюшки, которая у нас на «Наге» взаперти. Анита которую называют. Ну а дом ее за мостом Герма мы знаем. Прикажете наведаться вечером?
– Это уже интересно, Григор. Аниты брат, говоришь? – Давпер ковырнул золу носком сапога и поднял зеленоватый взгляд к боцману. – Все же вы сволочи… Не уследили. Вечера ждать не будем. Давай Бота и своих головорезов в таверну. И к дому тому кого-нибудь смышленого пошлите. Быстро, Григор! – приказал он и, отбросив ногой головешку, скорым шагом направился к «Красному крабу», мысленно уже опрокидывая кружку светлого эля – горло сушило, не то от горького дыма, не то от таких же горьких вестей с Рохеса.
Кто-то негромко всхлипывал. От этих всхлипов начинали противно ныть зубы, и Астра застонала.
– Заткнись, – сказала она невидимому плакальщику.
Звуки утихли. Мэги повернулась, приоткрывая глаза, пытаясь увидеть того, кто разбудил ее. В комнате, залитой солнечными лучами, никого не было. Влажная подушка неприятно льнула к щеке. Астра провела ладонью по лицу и невесело усмехнулась.
Плакала она сама, во сне.
– Тем более, заткнись, – прошептала она.
Мэги села на постели, пытаясь привести в порядок мысли. Тяжелый осадок сна растворялся, оставляя недоумение. Обрывки его мелькали, не складываясь в целое. Давпер, со скрученными за спиной руками, и острие кинжала, омытое алой кровью, качающееся у его горла; Леос, лежащий среди яркой зелени трав, поворачивающий голову, и лицо его – белая маска, как те, что делают жрецы Иссеи для заклятий мертвых; белый парус посреди неба, сияющего, как аютанский сапфир, – Астра мотнула головой, рассеивая видения.
– И это – знаки Рены? – спросила она неведомо у кого. – В таком случае, предсказания могли быть и более ясными.
В тонкостенной стеклянной вазочке стояла лилия, белая с розоватыми прожилками. Астра посмотрела на роскошный цветок, от его сладкого запаха кружилась голова, и он же мог быть источником смутных видений богини сна.
– Интересно, а для кого Голаф тебя купил? – она тронула плотный лепесток. – И, кстати, где он сам?
Рейнджера не было. Кувшин с молоком глянцево поблескивал округлым боком на солнце, рядом стояла тарелка с двумя лепешками, прикрытыми тряпицей.
Она прошлась по комнате, жуя лепешку, дотрагиваясь до мебели, проводя пальцами по гладкой столешнице. Заколка из кости береса, лежащая на столе, светилась теплым розовым цветом, отражаясь в небольшом бронзовом зеркале, обрамленном переплетениями серебристых цветов. Тонкая вязь букв вдоль оправы сложилась в слово.
– Анита, – прочла мэги, подняв зеркальце к глазам и вспоминая рассказ Голафа о похищенных девушках. Безумная мысль о том, что связано с этими именами, вошла холодом в грудь.