Дочь палача и дьявол из Бамберга
Шрифт:
Самуил обеспокоенно коснулся груди Харзее и неожиданно насторожился.
– А это у вас что? – спросил он, показывая на маленькую, покрытую корочкой ранку на шее викария.
– А, это? Ничего особенного. – Харзее отмахнулся. В эту секунду ранка снова начала зудеть, и он как следует почесался. – Наверное, укусил кто-то. Никак не заживет, вот и все.
Самуил вынул из сумки очередной диковинный инструмент – толстую линзу на ручке – и принялся внимательно рассматривать рану.
– А кто именно укусил, не знаете? –
– Понятия не имею. – Викарий недоверчиво покосился на линзу. – Должно быть, ночью… Может, крыса, черт бы ее побрал… Какая разница?
Доктор смерил его задумчивым взглядом.
– Вокруг ранки красный обод. Не нравится он мне. Вам следовало перевязать это место.
– Проклятье, если б мне понадобилось перевязать ранку, я пошел бы к цирюльнику, – проворчал Харзее. – А не стал бы звать для этого лейб-медика… Скажите лучше, что можно сделать от этой чертовой лихорадки и головных болей!
Самуил по-прежнему рассматривал ранку. Похоже, мысленно доктор пребывал где-то в другом месте. Наконец он поднялся.
– Скажу, чтобы вам сделали отвар из бузины и бенедикта. Он собьет лихорадку. А еще возьмите ивовой коры от головной боли. – Самуил достал небольшую бутылочку с бурой жидкостью. – Я всегда ношу с собой немного вытяжки. Можно прямо сейчас разбавить вином и принять пару ложечек…
Викарий отмахнулся:
– Поставьте на стол, я не хочу пока пить.
Самуил взглянул на него с тревогой:
– Но вам нужно много жидкости. Это важно.
– Я сказал… не хочу! – крикнул Харзее. – Меня мутит от одного лишь вида любой жидкости. Так что уберите эту дрянь с глаз долой!
Самуил пожал плечами и поставил бутылочку на стол. Потом снова повернулся к пациенту:
– Если вы действительно хотите поправиться, то могу лишь посоветовать пить побольше. Кроме того, в ближайшие несколько дней вам ни в коем случае нельзя вставать с постели. Вы тяжело больны, ваше высокопреподобие.
– Это уже моя забота. – Харзее немного успокоился и с усилием ухмыльнулся: – Кроме того, как я полагаю, епископ и вас пригласил на завтрашнюю аудиенцию и вечернее представление. Вы же с ним так хорошо ладите… – добавил он желчно.
Самуил кивнул:
– Все верно. Он пригласил и меня, и моего друга Симона Фронвизера. Это большая честь.
– Ну вот видите! Если со мной что-нибудь случится, рядом будут сразу два врача. Я там буду как у Христа за пазухой.
Самуил покорно вздохнул, после чего поднялся и закрыл сумку.
– Разумеется, я не могу вам приказывать, ваше высокопреподобие, – сказал он, пожимая плечами. – Поступайте, как сочтете правильным. Я просто подумал, что вам эти представления все равно не особенно интересны.
– Поверьте мне, в этот вечер играть будут не только на сцене, – сухо ответил викарий. – Политика – это тоже пьеса, и она не развивается по уготованному сценарию. И я ни в коем
При последнем слове мастер Самуил, похоже, вздрогнул. Он молча поклонился и ушел. Харзее подождал, пока закроется дверь, после чего простонал протяжно и громко. Эта головная боль убьет его.
Он рассеянно почесывал ранку на шее, пока не почувствовал на пальцах кровь.
По крайней мере, зуд отвлекал его от лихорадки.
– Сбежавшая… собака?
Симон вытаращил на Магдалену глаза. День уже клонился к вечеру, но его жена только сейчас вернулась с отцом и дядей. Георг был уже дома и составил цирюльнику компанию. От него же Симон узнал о том, что случилось у реки. В конце концов Георгу удалось оповестить стражников в ратуше, и незадачливого торговца спасли в последний момент. Сейчас он дожидался своей дальнейшей участи в городской тюрьме.
Поначалу Симон собирался рассказать остальным о странной встрече с Иеронимом Хаузером. Но то, что рассказала сейчас Магдалена, звучало до того неправдоподобно, что о собственных приключениях цирюльник решил пока умолчать.
– Я так и подумал, что Бартоломей не имеет никакого отношения к снотворному, – сказал он и с пониманием посмотрел на дядю, сидевшего, скрестив руки, за дальним концом стола. – Что ж, теперь мы хотя бы знаем, кто растерзал оленя, которого мы видели по дороге сюда. И почему некоторые утверждают, будто видели чудовище? – Он покачал головой: – Значит, это всего лишь собака…
Магдалена мрачно улыбнулась.
– Поверь мне, это не всего лишь собака. Это скорее… – начала она, но отец нетерпеливо ее перебил.
– Это настоящий монстр, – проворчал он. – Размером с теленка и с длиннющими зубами. Пусть это и не оборотень, но с чудовищем у него много общего.
– Вы не знаете Брута, – возразил Бартоломей. – Я растил его с самого рождения. Он не сделает ничего плохого, просто играется…
– Перестань, черт бы тебя побрал! – Якоб ударил кулаком по столу и одарил брата свирепым взглядом. – На счету твоего милого Брута, возможно, несколько человек, Барт! Не будь у нас столько проблем, я бы тут же сообщил о тебе страже.
– Ха, сдал бы собственного брата? – проворчал Бартоломей. – Это на тебя похоже!
– При чем здесь это, дурья твоя башка! Нужно защитить людей от этого монстра, вот о чем речь! А теперь лучше помолчи, пока я чего другого с тобой не сделал…
Симон с грустью смотрел на братьев. Поначалу казалось, что они стали чуть лучше понимать друг друга. Магдалена намекнула, что между ними произошел разговор, во время которого они затронули и события давно минувших лет. Но, по всей видимости, вражда коренилась слишком глубоко.