Дочь палача и театр смерти
Шрифт:
– Не я, это… это был Ханнес! – крикнул Георг и в отчаянии стукнул себя по лбу. – Он сказал, что они попали под обвал в шахте. Это были несчастные случаи, клянусь…
– Священник говорил, что все они прежде ходили к тебе в школу и работали на тебя, – бесстрастно прервал его Симон. – До чего же странное совпадение! Всякий, кто работал на моего старого друга, умер или бесследно пропал… Десять человек за последние восемь лет, с тех пор как ты вернулся в Обераммергау!
Фронвизер указал пальцем на Кайзера. Тот виновато уставился в пол.
– Так я и разоблачил тебя. Все это время я думал, что же не так в этой истории про Маркуса
– Несчастный случай! – зарыдал Кайзер и закрыл лицо руками. – Это были несчастные случаи! Малютка Мари, как же я плакал о ней! И о Маркусе… Ханнес сказал, что они оба погибли под завалами. – Он усиленно закивал: – Горы опасны, особенно Кофель, этот старый демон! Зато я всегда бесплатно обучал ребятишек.
– Замечательно, – сухо бросила Магдалена. – Равноценный обмен, нечего сказать! Трудиться в рудниках и умирать за бесплатные занятия… А теперь это едва не коснулось и моего сына.
– Я только хотел избавиться от него на время! – воскликнул Кайзер. – Петер умен, он прочел кое-что из моих книг и каким-то образом догадался, чем занимаются мои работящие карлики. И не пообещал, что будет держать рот на замке.
– Все дело… в каких-то сокровищах, – сообщил, запинаясь, Петер.
Дыхание еще с хрипом вырывалось у него из груди, но лицо, по крайней мере, было уже не таким синим, как пару минут назад. Тем не менее его мелко трясло.
– Йосси и другие ребята, наверное, до сих пор в горах, – прошептал он. – Я видел, как вчера вечером они уходили вместе с Ханнесом.
Симон поднял с пола несколько листков и пробежал глазами. Постепенно до него доходило их содержание.
– Венецианцы, – пробормотал он. – Припоминаю, ты рассказывал мне о них… Тогда, на кладбище. Ты всерьез считаешь, что в этой долине есть какие-то сокровища?
– Ха, это не какие-то сокровища, а самые богатые из всех! – Кайзер вдруг снова рассмеялся, словно ничего и не случилось. – Поверь мне, Симон. Когда я был еще мальчишкой и жил в деревне, мама то и дело рассказывала мне о венецианских рудокопах и их сокровищах. Я постоянно думал об этом. И когда я вернулся сюда из Ингольштадта и обнаружил в здешней церкви древние тексты, это было словно велением судьбы! – Он показал на пожелтевшие пергаменты, разбросанные по полу. – Их составили венецианцы! Черт знает, как эти записи оказались в церкви… Возможно, какой-нибудь кладоискатель завещал их церковникам. С тех пор они не дают мне покоя, Симон! Я потерял жену, сам скоро умру и все эти годы влачил скучную жизнь простого деревенского учителя. Эти записи и сокровища – единственное, что у меня осталось!
– И ты всерьез поверил, что эти странные записи приведут тебя к сокровищам? – спросил Симон с недоверием и прочел первый попавшийся пассаж: – «Эта рука укажет тебе на бадью золота. Позови черного пса, он проведет тебя…» – Он пожал плечами: – Непонятно ведь ничего.
– Вот именно! – рассмеялся Кайзер. – Это символы и загадки, Симон! Ты что, так и не понял? Только я могу их прочесть и почти разгадал их тайну! Я много лет искал эти сокровища по старым шахтам и пещерам…
– Не вы, а дети, – с горечью в голосе перебила его Магдалена. – Вы принуждали их работать и при этом мирились с их смертью.
– Но я… я ведь любил их! – запротестовал Кайзер. – Эти дети для меня всё, мои маленькие гномы! Я никого из них не убивал.
– Может, и не убивал, но медленно высасывал из них жизнь и обрекал на смерть, что равносильно, – возразил Симон.
Цирюльник шагнул к Кайзеру и наклонился к нему.
– Кроме того, на твоей совести смерть Доминика Файстенмантеля, – проговорил он тихо. – Ты хладнокровный убийца, Георг. Только не желаешь признавать этого.
Кайзер вздрогнул, словно получил пощечину.
– Так, значит… ты знаешь… – начал он, стараясь при этом не смотреть Симону в глаза. Он стал вдруг маленьким и жалким.
Фронвизер вновь почувствовал отвращение к старому другу. Он кивнул:
– Я с самого начала понимал: здесь что-то не так, Георг. Еще когда ты в первый раз показал мне сцену на кладбище. Однако я не мог понять, что именно не так. Но сегодня, когда мне вспомнилась история с Маркусом и Мари, я обратил внимание на некоторые неувязки. Например, с подъемником.
Кайзер взглянул на него с недоумением:
– С подъемником?
– Ну, когда я впервые поднялся на сцену, то сказал, что одному этот крест не поднять. Ты согласился, хотя знал, конечно же, что для креста имеется подъемник. Ты хотел отвести от себя подозрение. – Симон покачал головой: – Я ведь сам видел лебедку. Еще в тот день и потом, во время репетиций. Она лежала на куче веревок на сцене! Рядом с тележкой, кстати. Она тоже тебя выдала.
Губы Кайзера растянулись в хитрой ухмылке:
– Так ты ее заметил? Доминик был без сознания. Мы с Ханнесом отвезли его на кладбище на этой тележке и в спешке оставили ее там… – Он нахмурился: – К сожалению, пришлось посвятить и Ханнеса. Один я не справился бы. С тех пор подлец требовал увеличить его долю сокровищ. Дьявол бы его забрал, его и всех этих алчных хищников!
– Потом тележка оказалась у тебя в саду, – продолжил Симон. – Уверен, если б той ночью я поискал следы колес, они вели бы от кладбища к твоему дому. – Симон горько рассмеялся: – Но кто же станет подозревать хорошего друга? Он же больной и слабый, а потому находится вне подозрений… Тем не менее ты действовал наверняка и подсунул бедняге Гансу ту проклятую страницу, которая принадлежала Доминику.
Фронвизер подался вперед и сурово взглянул на Кайзера:
– Думаю, Ганс унес тот листок вместе с кипой бумаг, когда уходил от тебя в вечер нашего приезда. Ведь так? Когда мы осматривали труп, ты постарался, чтобы страница и ссора между Домиником и Гансом не остались без внимания. – Симон брезгливо отвернулся. – Ты хладнокровно спланировал это убийство и отвел от себя всякое подозрение. Ты использовал меня! И тебе почти удалось обвести меня вокруг пальца…
– Он прознал обо всем! – пожаловался Кайзер. – Доминик пришел вечером ко мне в библиотеку поговорить о своей роли Иисуса. Я ненадолго оставил его одного, и он обнаружил на полке мои записи! Мальчик хотел знать, о чем в них говорится, задавал множество вопросов… – Кайзер понизил голос, стал цедить слова: – Он потребовал часть сокровищ, хотел начать новую жизнь подальше от Обераммергау. Тогда я ударил его кочергой. Все произошло так быстро, меня словно подменили… – Он помедлил. – Как… как и теперь, когда я едва не убил…