Дочь палача и ведьмак
Шрифт:
– Петер, Пауль? Вы меня слышите? Вы здесь?
Ее голос пронесся над безлюдной долиной. Куда бы она ни посмотрела, всюду простирались скальные глыбы и булыжники; среди кривых елей и сосен они походили на окаменелых троллей. Словно людоеды, наказанные Господом за их злодеяния.
Что, если эти тролли и моих детей съели?
Магдалена помчалась дальше, заросли боярышника загораживали ей вид в долину. На тропе, что тянулась на несколько метров ниже вдоль обрыва, показался охотник в зеленой одежде; он бежал в сторону монастыря. Дочь палача
– Самозванец-монах… сбежал с тем цирюльником… нужна помощь…
Самозванец-монах? Цирюльник?
Магдалена почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. В Андексе она знала только одного самозванца-монаха и одного цирюльника – своего отца и Симона. Что, черт возьми, с ними стряслось? Вероятно, отца разоблачили и эти люди преследовали его и мужа!
Магдалена спряталась за кустом боярышника и стала ждать, что будет дальше. Стражники быстро посовещались, так что Магдалена не разобрала ни единого слова, и все трое пошли в ту сторону, откуда пришел первый охотник.
У женщины голова пошла кругом. Рискнуть и звать детей дальше? Вполне возможно, что стражники услышат и узнают ее. Всем известно, что она жена цирюльника из Шонгау. А теперь, судя по всему, стражникам на глаза лучше не попадаться.
С тяжестью на сердце Магдалена в последний раз оглядела долину: скалы, деревья, кусты, поваленные стволы…
Детей не было.
Обессилев от отчаяния, она впилась зубами в кулак. Боль помогла хоть на время упорядочить мысли. Ей нужна помощь, и единственными, кого Магдалена смогла вспомнить, кроме отца и Симона, были Михаэль Грец и его немой помощник. Она глубоко вдохнула, затем развернулась и помчалась через луга и поля, пока не выбежала к проселочной дороге, ведущей в Эрлинг. Сердце рвалось из груди, дышать стало больно, но Магдалена не останавливалась ни на секунду. Наконец у опушки показался, зажатый между двумя крестьянскими хижинами, дом живодера.
Магдалена резко остановилась.
Что, если стражники уже были здесь? По меньшей мере бургомистр и его сын знали, что они остановились в доме у живодера. Но вокруг покосившейся лачуги на краю леса царило спокойствие. В маленьком огороде никого не оказалось, лишь несколько коз паслись на лугу у сарая. Из трубы шел дым: значит, дома кто-то был.
Магдалена постояла в нерешительности и направилась к дому. У нее не было другого выбора, в одиночку ей детей ни за что не найти. Дочь палача осторожно постучала в дверь и спросила тихим голосом:
– Михаэль, ты дома?
Она собралась уже постучаться во второй раз, как дверь приоткрылась и за ней показался живодер, явно встревоженный.
– Слава богу, Магдалена! – воскликнул он с облегчением. – Наконец-то ты… Заходи скорее.
Грец недоверчиво огляделся, затем потянул за собой Магдалену и затворил дверь.
Женщина с ужасом оглядела разгромленную комнату. Стол, лавка и стулья были опрокинуты, тяжелый сундук в углу стоял распахнутый настежь, всюду были разбросаны осколки посуды и рваные тряпки.
– Эти толстосумы приходили сюда с двумя стражниками, – без лишних слов начал Грец и показал на погром. – Они тут камня на камне не оставили! Все перевернули!
Магдалена видела, как вздулись у него вены на лбу. Он весь трясся от злости.
– Спрашивали меня, где твой отец и Симон. Но я ничего им не сказал! Пусть сначала докажут, что Якоб здесь жил.
Лицо у него покраснело от ярости. Он поднял один из стульев, сел с усталым видом и пожаловался:
– С нами, бедняками, они и такое могут себе позволить! Ты только посмотри, что они натворили… Все приданое моей покойной жены разворошили. Она бы в гробу перевернулась, если б узнала!
– Михаэль, – начала Магдалена, не успев еще отдышаться. – Мне нужна твоя помощь. Дети… они пропали.
– Дети? – вопросительно посмотрел на нее Грец. – Что значит «пропали»?
Женщина не выдержала, слезы потекли по ее залитому потом лицу.
– Мы… мы ходили в монастырский сад, – выдавила она. – Только что они играли среди грядок, а потом вдруг пропали! Может, свалились в ущелье, а может… их похитил этот сумасшедший.
– Ты ведьмака имеешь в виду? Зачем ему это?
Магдалена отрывисто рассказала живодеру о покушениях на нее и поделилась своими опасениями.
– Наверное, колдуну не нравится, что мы тут разнюхиваем, – пояснила она взволнованно. – Он уже пытался несколько раз убрать меня. И теперь на детях, наверное, решил отыграться!
Не успел Михаэль ответить, как в дверь снова постучали. Живодер вздрогнул.
– Проклятие, неужто снова эти скоты? – ругнулся он. – Будь осторожна. Если отца твоего так и не нашли, то тебе не избежать лишних вопросов. Лучше будет, если стражники увидят тебя не сразу.
Он знаком велел Магдалене спрятаться в соседней комнате, но та лишь покачала головой.
– Да хоть бы и так, если это они, – ответила она тихо, но решительно. – Пускай только зайдут. Даже они не помешают мне отыскать детей.
Грец пожал плечами и приоткрыл дверь. Увидев, кто стоит на пороге, он облегченно вздохнул:
– Так это ты, Маттиас… Заходи. Мы…
Живодер резко замолчал и перевел взгляд на скомканную записку в руках Маттиаса. Лицо у подмастерья оставалось бесстрастным, только губы немного дрожали.
– Что такое? – спросила Магдалена и подошла ближе. У нее появилось недоброе предчувствие. – Что это у тебя в руках?
– Мммм… аггааа… енаа.
Женщина растерянно взглянула на подмастерья.
– Что ты сказал? – спросила она.
– Мммм… аггааа… енаа. Мммм… аггааа… енаа! – монотонно повторял Маттиас.
Он нерешительно подошел к Магдалене и протянул ей записку. Только теперь она поняла, что Маттиас звал ее по имени.
– Это… письмо для меня? – прошептала она, и сердце у нее заколотилось.
Маттиас кивнул и с легким поклоном отдал Магдалене записку.
Дочь палача развернула ее. На листке нацарапано было всего несколько строк, но и их хватило, чтобы у Магдалены земля ушла из-под ног. Бледная, как покойник, она опустилась на стул и уставилась на записку.