Дочь по контракту

Дали Мила

Снисходительно вздыхаю. Оглядываю девчонок. Одна вроде обиду затаила, что не признал ее авантюру по первому заявлению. Вторая подсматривает из-за плеча матери, хмуро сдвинув брови-ниточки.

Наглости Романовой хватило, чтобы договориться с подругой и припугнуть меня липовой бумажкой. Отчасти, я понимаю причину — страх. Анастасия боится, что Олег отнимет у нее ребенка, поэтому решилась на отчаянный шаг. Думая, что за «свою дочь» я буду стараться вдвойне. А так, если я возьму материал для исследования, и он окажется отрицательным, ложь вскроется.

— Только

из уважения к Стефании, я никак не отреагирую на вашу с подругой выходку. Не подведу под статью. Ладно, ты, но Вера?.. Впрочем, медицинский халат не показатель интеллекта.

Романова краснеет. Дергается и быстрым шагом скрывается в детской комнате. По скрипу догадываюсь, что женщина укладывает ребенка в колыбель. Шмыгая носом, Анастасия возвращается в коридор, но близко ко мне не подходит.

— Сколько еще мне терпеть унижений? Даже если захочешь, Марк Яковлевич, ребенка не получишь! — грозит мне пальцем.

Не слишком-то и нужна мне семья. Ведь у меня другие планы.

Нервные срывы клиентов в моей практике не редкость. Трудно сохранять ясный ум, когда на кону стоит важный вопрос. Для Романовой так вообще на грани жизни и смерти. Я же, профессионально вхожу в положение и думаю о перспективах суда.

— Расстройства-расстройствами, но завтра, Анастасия Евгеньевна, к полудню, как штык явишься в кофейню. Ты меня поняла? Нужно обсудить стратегию к следующему заседанию.

— Дверь захлопнешь сам, — машет рукой и снова прячется в комнате.

Еще один минус работы с женщинами — их эмоциональная составляющая. Я решаю проститься с Анастасией и дать ей возможность остыть. Молча одеваюсь и в скором темпе выхожу из квартиры.

Не могу сказать, что переживаю за клиентов, но настроение у меня паршивое. Как ловко умеет Романова играть драму. Был бы дураком поверил на слово.

На улице точно по заказу валит снег вперемешку с ветром. Пока прогреваю машину, недовольно очищаю лобовое стекло.

А может, надо было остаться? Не бросать женщину, а попытаться разговорить, вывести на откровения? Да, хотел бы так поступить, но это не входит в перечень моих услуг, а Романова даже не намекнула.

Усаживаюсь в салон, только успеваю тронуться с места, как меня беспокоит телефонный звонок с неизвестного номера. Жму по газам. Злюсь. Все же отвечаю.

— Марк Яковлевич, критическая ситуация! — вопит женщина по ту сторону трубки. — Меня грозятся лишить дома, последней крыши над головой. А я же мать! Многодетная!

О… вот началась цепная реакция коллективного бессознательного. Есть уже в моем арсенале одна мать.

— Я консультирую через запись секретаря.

— Простите, но у меня совсем нет денег. Дайте хотя бы бесплатный совет…

— Мой вам совет — запишитесь на консультацию. Всего наилучшего!

Откидываю телефон на соседнее кресло и прибавляю скорость. Непогода застала многих водителей врасплох, однако я выкрал отрезок пустой дороги и еще сильнее жму на газ, мечтая, наконец, оказаться дома. На зеленый пролетаю перекресток.

К следующему светофору не успеваю, пытаюсь остановить авто.

— Какого черта?!

Тормозная система не срабатывает, а впереди уже скапливаются пешеходы. Благо никого не задеваю. Скорость машины только набирает обороты. Дергаю коробку передач, громко матерюсь, когда вижу перед собой фуру. Если вырулю на тротуар, сшибу людей. Кажется, столкновение с грузовиком неизбежно.

Через секунду замечаю, что меня по встречке обгоняет белый внедорожник, быстро перестраивается в мою полосу, останавливая габаритами авто мою тачку. Аварии быть, но все могло закончиться летальным исходом.

Я, как всегда не пристегнутый ремнем, ударяюсь лбом об панель так, что мерещатся звезды. По инерции пружиню обратно. Сквозь боль и помутнение пытаюсь различить происходящее вокруг. Вроде живой. Дотрагиваюсь лица, нащупываю влагу, опустив ладонь, вижу на руке кровь.

Еще в бреду слышу стуки по двери авто. Жму кнопку разблокировки. Створка открывается, и салон наполняется морозным воздухом.

— Я только час как вернулся в Россию, а уже спасаю твою задницу, Марк Лютольф! — хрипит размытая темная фигура.

— Вы кто?

— Неужели, ты не узнаешь своего старшего брата?

— Впервые вижу.

Крепкий мужик напоминает мне образ медведя. У него острый взгляд, въедливый. Светло- голубые глаза, отличные от моих. Ему не помешало бы побриться, а то складывается впечатление, будто спустился с гор. Еще и вырядился во все черное, берцы обул.

Чувствую, как по лицу ползет теплая струйка. Опять стираю вязкую кровь, продолжаю:

— Проклятье. Голова раскалывается. Даже имя свое забыл, — демонстративно тянусь к бардачку, чтобы найти документы. — Сейчас посмотрю фамилию.

— Довольно! Твои фокусы на меня не действуют, Марк, — брат склоняется, хватает за ворот моего пальто и вытаскивает наружу. — Прибереги цинизм для своих безмозглых клиентов. Всего сброда со дна беззаконья!

— Отвали! — толкаю старшего брата. От неожиданности он чуть не падает. — Жаль, что мне и впрямь не отшибло память! Приходится снова с тобой разговаривать Армин, — поправляю пальто, стоя напротив мужчины. — Я, хотя бы только в суде принимаю сторону виновных и никогда не путался с криминалом лично.

— Это в прошлом.

Мы не виделись с Армином почти двадцать лет, а если совсем точно семнадцать.

Когда-то наша большая семья проживала в Лондоне. Отец, он был судьей, мама, мой единственный признанный брат Адам, я и этот гад. С именем Армин.

Армин был молод и по глупости связался с местной преступной группировкой. Полагаю, конкретно после его косяка в бандитских кругах моих родителей расстреляли.

А мы были вынуждены бежать в Россию. Лишенные всего. Прятаться, чтобы снова подняться с болота. Нашим с Адамом опекуном стала Хельга, добрая женщина, которая знала мою мать. Старший Армин непостижимым образом испарился, под предлогом отвести беду от братьев.