Дочь посла
Шрифт:
Кое-кто из ребят, самые горячие головы, предлагали погнаться за беглецами вдоль берега, но Рой категорически запротестовал.
— Достаточно того, что мы их прогнали! — сказал он. — На этот раз хватит.
Его послушались, — по-видимому, он считался у них за главного.
— Вы сами откуда взялись? — вдруг нахмурился он.
Мы ожидали подобного вопроса, поэтому Лал с готовностью ответил:
— К родным в гости едем.
Один из деревенских мальчиков, как я поняла, сказал:
— Ходят слухи, будто двое советских ребят и один
— Нет, — поспешно ответил Лал.
Рой, обратившись к своим, скомандовал:
— Вот что, храбрецы, возвращайтесь на свои места, продолжайте рыть канавы. Я мигом догоню вас.
Когда все ушли, Рой повернулся ко мне.
— Почему эта девочка все время молчит, словно в рот воды набрала? — спросил он. — Обычно девчонки так болтают, что никому не дают слова вставить.
Я едва сдержалась, чтобы не ответить колкостью. И среди мальчиков, если уж на то пошло, немало болтунов. И к этому хотелось добавить: не надо за ними так уж далеко ходить.
— Она с юга, — нашелся Лал. — Она не умеет разговаривать по-нашему.
— Куда держите путь? — настаивал Рой, подозрительно разглядывая нас.
— Говорю же, что недалеко, — ответил Лал. — Вечером будем на месте.
Рой громко рассмеялся.
— Врешь, — отчетливо проговорил он. — Дальше никуда ты не поплывешь! Тут, почти рядом, граница! В двадцати милях от нас пакистанские пограничники…
Я бы много дала, чтобы выкрутиться из этого глупого положения!
Лал не сумел ничего возразить. Одним словом, мы попались.
— Должен тебе сказать еще вот что, — добавил Рой. — Никогда ни одна индианка таких коротких юбок не носит.
Все обернулись в мою сторону. В свое оправдание могу сказать только одно: я ведь не знаю всех обычаев Индии!
Рой изобличил нас во лжи. Теперь он мог выдать нас полиции, а полиция вернула бы нас домой, прямехонько, без пересадки. И все надежды на то, что мы обнаружим нефтяные богатства и подарим их Индии, могли лопнуть в одну минуту.
Лал не стал упорствовать. Отпирайся не отпирайся — бесполезно!
— Пусть будет по-твоему, — сказал он. — Ты прав, мы те самые беглецы, о которых написали в газетах. Я — Лал, ее зовут Шаура, а ее брата — Муса.
Лал тут же раскрыл все наши сокровенные планы. Заодно рассказал и обо всем, что с нами приключилось за эти дни.
Рой задумался, выпятив верхнюю губу. Потом, улыбнувшись, заявил:
— Если бы с вами повстречался председатель панчаята, то вам несдобровать бы, — он, я должен честно признаться, очень исполнительный человек. Не любит нарушать законов и предписаний. Очень правильный человек! Но я уверен, что он никогда о вас не узнает. Коли вы решили помочь Индии, значит, вы заодно с нами. Мы, скауты, тоже за Индию! Я сам и мои товарищи, которых вы видели, готовы умереть за счастье Индии. Если бы я не опасался нашего сурового председателя, то показал бы, чего мы уже достигли в своей деревне: в каждом доме вывели печные трубы, их никогда раньше не было, очистили колодцы, выкопали канавы, скоро будем мостить улицы… Но я не могу рисковать вашей свободой, думаю, что вы поверите мне на слово. А слово Роя — золото, которое блестит вечно!
Вот каким великолепным человеком оказался этот Рой!
— Как называется твоя деревня, Лал?
— Наугонг… Может, слыхал — Наугонг?
Рой весело кивнул головой:
— Конечно, слыхал! Кто же не знает заклинателей змей! Но вам придется возвращаться назад. А плот оставить здесь.
— Как далеко мы отплыли от Наугонга? — встревожено спросил Лал.
— Миль тридцать, а то и тридцать пять…
Тут невольно почешешь голову. Не шутка пройти по джунглям тридцать миль. Рой и здесь пришел на помощь.
— Вы, мальчики, следуйте за мной до окраины деревни, — проговорил он. — А Шауру, которая не умеет одеваться по-нашему, оставим здесь караулить плот. Тем временем мы, скауты, постараемся собрать вас в пеший поход через джунгли.
Перед тем как уйти, Рой все-таки улыбнулся мне.
— Привет тебе, советская девочка, — сказал он. — Мы, ребята из джунглей, очень уважаем и любим советских пионеров. Вы сами в этом очень скоро убедитесь.
Как только мальчики скрылись с глаз, я присела на обрывистом берегу. «Прощай, Брамапутра!» — сказала я реке.
Я, наверное, совсем раскисла бы, если бы меня не отвлек чей-то плач. Рядом кто-то всхлипывал.
Я поднялась и напрямик направилась к кустам, откуда доносился плач. Кто же тут схоронился?
Милая Бульбули
— Кто тут? — осторожно спросила я.
В ответ донесся слабенький голос:
— Это я, Бульбули!
По голосу я узнала ту самую индианку, которая была с американскими мальчиками и отстала во время их беспорядочного бегства.
— Ну-ка, выходи сюда, на дневной свет! — попросила я.
Жалобно вздыхая, она вышла ко мне. Она казалась до смерти измученной и перепуганной.
— Хозяева мои теперь меня бросили. Кому я теперь нужна? — говорила она сквозь слезы. — Куда денусь, сама не знаю!
Я постаралась ее утешить.
— Слезами делу не поможешь, — Говорила я. — Успокойся, что-нибудь придумаем. Какие же мы девочки, если не найдем никакого выхода?
Она внезапно нагнулась и, взяв в руку горсточку песка из-под моих ног, рассыпала ее вокруг меня.
— Что ты делаешь?
— Почитаю свою защитницу, — проговорила она. — Так учила меня моя мама.
— Брось-ка эту затею, — смутилась я.
Я внимательно взглянула на Бульбули. Какая, оказывается, она красавица! У нее большие черные глаза, как у киноактрисы! А коса свисает до самых колен. На лбу, чуточку выше того места, где соединяются брови — ласточкины крылья, яркое красное пятнышко. На уши, как и на нос, надеты серьги. На щиколотках ног столько браслетов! Один другого красивее.