Дочь Роксоланы. Наследие любви
Шрифт:
– Отец, это наказание! Эта девчонка бьется гораздо лучше брата!
И тут же уточнял:
– Лучше Селима, меня-то ей не одолеть.
– Ну держись! – налетала на него Михримах.
Смеясь, Мехмед отбивался. Конечно, побеждал он, все же сильней.
Любимице Сулейман прощал все, даже мальчишечье поведение. Хуррем качала головой:
– Что будет, когда ей придет время выходить замуж? Какой отчаянный согласится иметь такую жену?
В ответ отец только смеялся.
С Михримах мог бы соперничать следующий за Селимом шехзаде Баязид: он и меч в руках
– Михримах, давай я против тебя! – звонко выкрикнул Баязид. – Отец, можно?
Глаза мальчишки блестели. Конечно, он на три года младше сестры, но вполне способен дать ей отпор. Горящие глаза сына и почти тревожный взгляд дочери… Проиграть Мехмеду для Михримах не обидно, к тому же брат временами немного поддавался, делая это незаметно для самой сестры, но заметно для отца. Селима она одолевала честно, этот увалень просто не желал победы, ему все равно.
А вот Баязид сделает все, чтобы победить. И тогда гордость маленькой султанши будет уязвлена.
Султану предстояло выбрать между дочерью и сыном; он хорошо понимал, что строптивая Михримах, потерпев поражение от младшего брата, больше не возьмет меч в руки, даже учебный, это для девочки и не нужно, но…
Сулейман постарался рассмеяться не обидно.
– Придет и твое время, Баязид.
Мгновенно погас блеск в глазах сына, заставив Сулеймана почувствовать укол совести, зато загорелся у дочери. Михримах фыркнула:
– Подрасти, братец. Может, лет через пять, когда станешь постарше, тебе даже настоящий меч доверят…
В один прыжок Баязид оказался рядом с Михримах, зашипел ей в лицо:
– Когда у меня будет настоящий меч, я первым делом обрежу тебе косы!
С чувством швырнул учебный меч в сторону и, не оглядываясь даже на отца, зашагал прочь. Сулейман кивнул на сына его наставнику Лале Мустафе:
– Научите шехзаде вести себя подобающе…
Тот бросился догонять мальчика и без напоминания султана, наставнику тоже было обидно за униженного Баязида. Лала Мустафа был наставником обоих шехзаде – Селима и Баязида – и прекрасно знал, чего каждый стоит. Конечно, Баязида пока трудно сравнивать с самым старшим шехзаде, Мустафой, и даже с Мехмедом трудно, но он просто еще мал.
Любимцу отца Мехмеду пятнадцать, беспокойной красавице Михримах четырнадцать, Селиму двенадцать, а Баязиду всего одиннадцать. Ему трудно тягаться со старшими, но он все равно тягается, хотя все время встречает почти презрительное неприятие. Старшие норовят оттолкнуть Баязида к Джихангиру, которому всего шесть, шехзаде болен и слаб физически. Это несправедливо, Баязид толковей Селима, но наставник прекрасно понимает и другое: их с Селимом век недолог, кто бы из старших братьев не пришел к власти, смерть султана Сулеймана будет означать и смерть младших шехзаде. И Селим, и Баязид несмотря на свой юный возраст прекрасно это знают, только сознают по-разному.
Селим решил, что раз ему не стать следующим султаном (впереди два очень достойных брата – Мустафа и Мехмед), то не стоит и учиться чему-то. Он лентяй; то, что терпит поражение даже от сестры, не удивительно, было бы удивительней, если бы не терпел. А вот Баязид с таким положением не согласен, он хочет научиться всему и соревноваться хочет со старшими. Обидно, что не дают.
– Шехзаде, подождите меня.
Голос наставника спокоен и властен одновременно, но Баязид не остановился.
– Остановитесь, шехзаде! Я не намерен бегать за вами по всему Стамбулу!
Баязид остановился, подождал Лалу Мустафу, стоял с раздувающимися ноздрями.
– Я больше не возьму меч в руки! С кем мне биться, в Джихангиром?!
Наставник спокойно выслушал возмущенного мальчика, пожал плечами.
– Лучше поступить иначе. Велика ли честь показывать свое умение, размахивая мечом перед девочкой, даже если это Михримах Султан? Не лучше ли учиться у настоящих воинов и оттачивать умение у них же?
– У каких это настоящих? – подозрительно прищурил глаза Баязид.
– У янычар. Я приведу вам достойного учителя; если шехзаде Селим не пожелает присоединиться, будете учиться сами. И верховой езде тоже. Да и остальному.
Баязид дернул плечом. Он явно был смущен и обрадован, но старался не показать ни того, ни другого. Худой, нескладный пока подросток был очень похож на отца – султана Сулеймана: тот же орлиный нос, длинная шея, высокий рост…
– Повелитель не разрешит.
– Я поговорю с султаном; не думаю, что он будет против.
Сулейман действительно не возразил, да и как тут возразить?
– Пусть учится. Только вместе с Селимом.
– Шехзаде Селим не слишком усерден. Я прошу разрешить шехзаде Баязиду не топтаться на месте, если его брат не успевает.
– Что, Баязид и впрямь сильней?
– Да, Повелитель.
– Нам так не показалось…
– Просто он еще юн, а потому нескладен. Шехзаде чуть подрастет и будет сильным и красивым молодым человеком. А еще… Повелитель, он очень похож на вас…
– Пусть учится, – повторил султан.
– Повелитель…
– Что еще?
– Шехзаде пора делать обрезание, он уже подрос.
– Да, наверное, пора. Мы подумаем…
Но султана закружили другие дела, об обрезании Баязида было забыто, оно прошло позже, вместе с шехзаде Джихангиром. Опять с Джихангиром! Снова Джихангир!
Но Баязид справился даже с этим, он учился. До мозолей на ладонях держал в руках меч, до рези в глазах читал и писал, до боли в спине сидел в седле. Просто умный Лала Мустафа рассказал ему, что султан Мехмед Фатих, тот самый, который сделал империю великой и завоевал Константинополь, сделав его столицей своих владений, не был любим отцом. Меньше всего его отец султан Мурад желал бы видеть преемником Мехмеда, да и не был тот первым наследником, но судьба распорядилась так, что стал Мехмед и султаном, и блестящим полководцем.