Дочь Сатаны

Холт Виктория

— Как ты смеешь обсуждать меня с этими людьми?

— Не бойся. Это наш маленький секрет. Хьюмилити Браун твой муж, он человек добродетельный и спит с тобой из благочестия, а не по страсти. Превосходный человек! Он не занимается любовью, когда цель достигнута.

— Мне всегда была отвратительна твоя грубость. Сделай милость, веди себя прилично!

— Сделать тебе милость? О, как мне хочется сделать тебе приятное, угодить тебе. А как меня радует, что после того как я вернулся домой, ты не можешь выносить этого человека рядом с собой. Так ты, стало быть, сказала ему, будто ждешь ребенка, зная, что заставишь тем самым святошу держаться подальше от тебя?

Она

слегка оттолкнула его и пошла дальше с высоко поднятой головой. Но в ушах у нее звенел его саркастический смех и на душе было неспокойно.

Ночью, когда поднялся сильный шторм, Тамар поняла, как сильно Хьюмилити страдает.

Весь день сильно штормило, а к вечеру всем пассажирам было ведено спуститься в каюты.

Тамар увела детей к себе в каюту и не спускала с них глаз. Маленькая Лорея дрожала от страха, и даже Дик был напуган. Настоящий шторм был страшен, не то что воображаемый во время игр. К тому же им приходилось сидеть в каюте, как велел им Бартли. Во время игр Дик, стоя на палубе в воображаемый шторм, отдавал команде приказы.

— Это сильный шторм? — спросила Роуан.

— Не такой сильный, как тот, про который мне рассказывал сэр Бартли. Тот был в Бискайском заливе.

— Мне не страшно, — заявила Роуан.

— А кто сказал, что тебе страшно?

— Знаешь, а почти все боятся… Аннис и Джон чуть ли не целый день молились. А что, если корабль пойдет ко дну?

— Сэр Бартли этого не допустит.

— Он сказал, что это паршивое старое корыто, никчемное старое корыто. Так он сказал. Я думаю, ему не нравится этот корабль.

Дик засмеялся.

— Капитаны всегда так говорят. А на самом деле каждый капитан любит свой корабль. Если «Либерти» потерпит крушение, мы сядем в шлюпки. А может, нас захватят пираты…

Лорея начала плакать.

— Успокойтесь! — сказала Тамар двум старшим. — Все будет в порядке, дорогая. Наш корабль не потонет.

— Откуда ты знаешь, матушка? — спросил Дик.

— Потому что капитан не даст кораблю потонуть.

Она заметила, что дети готовы поверить этому.

Качка усилилась. Ветер отчаянно завывал, волны кипели и с силой ударяли о борт хрупкого «Либерти». Вошел, спотыкаясь, Хьюмилити.

— Ужасная ночь, жена. Ужасная ночь. Я только что услышал страшную новость. Человека смыло за борт.

— Человек за бортом! Человек за бортом! — резко закричал Дик.

— А они не могут спасти его? — спросила Тамар.

Хьюмилити посмотрел на нее и не ответил. Он не хотел говорить при детях, что в такой шторм спасти упавшего в воду невозможно.

— Это один из матросов, — объяснил Хьюмилити, — вчера я слышал, как он изрыгал ужасные проклятия. Как знать, что ждет нас завтра?

Тамар с мрачным видом подумала, что если шторм усилится, то завтра для них может и не быть. «Либерти» корабль непрочный, а такой шторм не всякий мощный корабль выдержит.

Что-то сейчас делает Бартли? Она с гневом подумала, что он должен был знать, какой опасности подвергает их.

Она прижала детей к себе. Маленькая Лорея захныкала. Страшный грохот, дикое завывание ветра и бешеная качка до смерти испугали малышку.

Хьюмилити перевел взгляд с жены на детей и сказал:

— Мы не можем опуститься на колени, корабль слишком сильно качает. Будем молиться стоя. Господь простит нам это. Дети, молитесь вместе со мной. Будем молить Бога помочь нам пережить эту ночь, коли на то будет Его святая воля.

— Если на то будет Его воля, незачем и просить Его об этом. А если Его воли на то не будет, тоже незачем и просить Его. Вы зря тратите слова.

— Я не желаю, чтобы моя жена произносила столь недостойные слова… да еще в такую пору.

— В такую пору! Так вы в пору опасности ждете от меня слезливого лицемерия? Что же я должна сейчас просить Бога о помощи, коли раньше ее не просила?

— Вы намеренно не желаете меня понять.

— О нет! — крикнула она. — Я отлично вас понимаю.

«Да, — думала она, — я понимаю, что ненавижу вас, муж мой! Что я стыжусь, что вышла за вас и родила от вас детей. Я хочу лишь Бартли… хочу столь же страстно, как он хочет меня. Быть может, это не любовь. Но сколь глупа я была, ожидая любви! И надо же думать об этом в такую минуту! Кто знает… через секунду… через час, прежде чем настанет утро, корабль может разломиться пополам, и мое тело, и тело Бартли опустятся на дно морское».

Глядя на мужа, который сидел вцепившись в койку и с закрытыми глазами шептал слова молитвы, Тамар почувствовала, как на нее нахлынула огромная волна ненависти, столь же сильная, как ветер, который рвал снасти, как волны, которые колотились о борта корабля со злобной решимостью потопить его.

Хьюмилити открыл глаза, и она заметила, что муж бросил на нее взгляд и быстро отвернулся.

Он подумал, что Тамар выглядит моложе, чем в последнее время, походит на юную девушку, какой была до рождения детей, когда смотрела, как он работает в саду, и дразнила его. В этот момент щеки ее розовели. Волосы рассыпались по плечам, и она не хотела прибирать их. Он знал, что девушка дразнит его, склоняет к греху. Она соблазняла его, зная, что дьявол стоит рядом с ним и шепчет ему, как когда-то шептал Иисусу. Дьявол показывал ему его жену, как показывал Иисусу земное царство. «Она — твоя жена, — говорил дьявол, — а разве желание спать с женой — плотская похоть?» — «Для такого, как я, да», — ответил он. «Да ведь она же твоя жена», — настаивает голос из темноты. «Я взял эту женщину лишь для того, чтобы нарожать детей для Нового Света, а вовсе не за красоту. А еще оттого, что у нее буйный нрав и она нуждается в постоянном наставлении. Тело у нее хорошее, сильное, предназначенное для родов… Я вовсе не из-за похоти… не из-за похоти…»

Но огонь затаенной ненависти в глазах Тамар говорил ему: «Ты обманываешь себя, Хьюмилити. Чувство, которое ты испытываешь ко мне, называется похотью. И однажды, стоя пред троном Господа Всемогущего, тебе придется признать это».

Хьюмилити закрыл глаза, чтобы не видеть ее красоту и этот огненный, пронзительный взгляд. Он молился о том, чтобы шторм не потопил корабль, чтобы они могли достичь земли обетованной и вести праведную жизнь. Он молился, чтобы не уступить этой чувственной распутной женщине, соблазняющей его. Он молил Бога о спасении корабля, но его тайная мольба была о спасении души.

После шторма на несколько дней установился штиль. Лишь изредка воду подергивала легкая зыбь, а небо было такое же голубое, как глаза капитана. Боцман и его помощник чинили порванные во время шторма паруса, у плотника тоже было полно дел. Повар и стюард по приказу капитана готовили деликатесы для больных из числа пассажиров и команды: немного риса с сахаром, корицей и черносливом, тушеную баранину и ростбиф.

Хьюмилити собрал свою паству на верхней палубе. Тамар слышала, как он с чувством распевает псалмы. Они благополучно пережили шторм, но были еще слабы от перенесенного страха и истощения. Господу угодно, чтобы они обрели свой дом в земле обетованной.