Дочь снегов
Шрифт:
— Нет, — ответил Корлисс, сдавая карты. — Ниже. Там, где Стюарт подходит к Юкону. А потом вернемся в Доусон до вскрытия льда. Глаза старателя засверкали.
— Надо торопиться! Вот это поездка! Чувствуете? — Я получил извещение от группы Паркера, работающей на Мао, а Макферсон не дремлет на Гендерсоне… Вы его не знаете. Они там сидят тихо, и, конечно, трудно сказать, но…
Бишоп глубокомысленно кивнул головой, в то время как Корлисс перевернул побитый козырь. Перед старателем мелькнуло ослепительное видение двадцати четырех очков, когда снаружи послышался гул голосов и дверь задрожала от сильного стука.
— Войдите! — крикнул он. — И нельзя ли потише? Посмотрите, — обратился он к Корлиссу, разглядывая свои карты, — пятнадцать — восемь, пятнадцать — шестнадцать и восемь составляют двадцать четыре. Мне повезло!
Корлисс быстро вскочил, а Бишоп повернул голову. Две женщины и мужчина неуклюже ввалились в хижину и остановились, на минуту ослепленные светом.
— Силы небесные! Да это Корнелл! — Старатель потряс мужчине руку и провел его вперед.
— Вы помните Корнелла, Корлисс? Джек Корнелл. Тридцать седьмая миля на полпути к Эльдорадо.
— Ну как же не помнить! — сердечно отозвался инженер, пожимая ему руку.
— Ужасная была ночь прошлой осенью, когда вы приютили нас, ужасная ночь, но зато бифштексы из лося, которыми вы угостили нас за завтраком, были великолепны.
Джек Корнелл, волосатый человек с мертвенно-бледным лицом, выразительно тряхнул головой и поставил на стол объемистую бутылку. Затем он снова кивнул головой и свирепо посмотрел вокруг. Он заметил плиту, подошел к ней, поднял конфорку и сплюнул комок желтоватой жидкости. Еще шаг — и он вернулся на прежнее место.
— Понятно, я помню эту ночь, — прогремел он, в то время как льдинки со звоном падали с его волосатых челюстей. — И я чертовски рад вас видеть. Факт! — Он неожиданно опомнился и прибавил довольно робко: — Факт! Мы все
чертовски рады вас видеть, правда, девочки? — Он повертел головой и одобряюще кивнул своим спутницам. — Бланш, дорогая, мистер Корлисс. Я рад э… хм… рад… случаю вас… хм… познакомить. Карибу Бланш, сэр. Карибу Бланш.
— Очень рада. — Карибу Бланш дружески протянула руку Корлиссу и внимательно осмотрела его. Это была нежная блондинка, должно быть, когда-то довольно миловидная. Но теперь черты ее лица огрубели, морщины стали глубже, как на сильно обветренных лицах мужчин.
Джек Корнелл, восхищенный своей светскостью, прочистил горло и вывел вперед другую женщину.
— Мистер Корлисс, Дева, будьте знакомы. Хм! — прибавил он, отвечая на вопросительный взгляд Вэнса: — Ну да, Дева. Точно, Дева.
Женщина улыбнулась и поклонилась, но не подала руки. «Аристократ», — втайне определила она инженера, и ее ограниченный опыт подсказал ей, что среди «аристократов» рукопожатие не принято. Корлисс нерешительно повертел рукой, затем поклонился и с любопытством посмотрел на нее. Это была хорошенькая смуглянка с низким лбом, прекрасно сложенная. Несмотря на вульгарность ее типа, Корлисс невольно поддался очарованию ее бьющей через край жизнерадостности, которая как бы сочилась из всех пор ее тела. Каждое движение Девы, быстрое и непринужденное, казалось, было вызвано избытком горячей крови и энергии.
— Недурной экземплярчик, а? — спросил Джек Корнелл, одобрительно следя за взглядом хозяина дома.
— Бросьте ваши шутки, Джек, — резко возразила Дева и презрительно скривила губы, чтобы произвести впечатление на Вэнса. — Мне кажется, вам следует позаботиться о бедняжке Бланш.
— Дело в том, что мы порядочно прозябли, — сказал Джек. — А Бланш провалилась под лед у самой дороги и отморозила себе ноги.
Бланш улыбнулась, когда Корлисс провел ее к табуретке у плиты, но с ее строгих губ не слетело ни слова, несмотря на боль, которую она испытывала. Он отвернулся, когда Дева начала снимать с нее мокрую обувь. Бишоп сразу же принялся искать чистые носки и мокасины.
— Она провалилась только до лодыжек, — конфиденциально заявил ему Корнелл, — но этого довольно в такую ночь.
Корлисс утвердительно кивнул головой. — Мы увидели свет у вас в окне, ну и пришли. Вы ничего не имеете против? — Конечно, нет! — Мы вам помешали?
Корлисс успокоил его, положив руку ему на плечо и дружелюбно заставив его сесть. Бланш с наслаждением вздохнула. От ее мокрых чулок, повешенных над плитой, уже шел пар, а ноги ее нежились в теплых сивашских носках Бишопа. Вэнс придвинул гостям жестянку с табаком, но Корнелл вытащил из кармана пачку сигар и предложил их всем присутствующим.
— Исключительно плохая дорога на этом повороте, — заявил он громовым голосом, бросая красноречивые взгляды на бутылку. — Там, где бьют ключи, лед стал непрочным, но этого не замечаешь, пока не угодишь туда йогой. — Он повернулся к женщине у плиты. — Как вы себя чувствуете, Бланш?
— Шикарно, — ответила она, лениво потягиваясь всем телом и шевеля ступнями. — Хотя мои ноги менее гибки, чем были, когда мы пустились в путь.
Взглядом попросив разрешения хозяина, Корнелл откупорил бутылку и почти доверху наполнил четыре жестяные кружки и банку из-под варенья.
— А как насчет грога? — вмешалась Дева. — Или пунша? У вас найдется лимонный сок? — обратилась она к Корлиссу. — Есть? Замечательно! — Она устремила свои черные глаза на Дэла. — Эй вы, кухарь! Доставайте вашу миску и тащите сюда котел для горячей воды. Живей! Все за дело! Джек угощает, но без меня ничего не выйдет! Сахар есть, мистер Корлисс? А мускатный орех? Ну, хоть корица? Ладно! Годится! Живее, кухарь!
— Ну, разве она не милашка? — шепнул Корнелл Вэнсу, следя осоловевшими глазами, как она размешивала кипящую смесь.
Но Дева обращала внимание только на инженера. — Плюньте на него, сэр, — посоветовала она, — он уже почти готов. Он прикладывался к бутылке на каждой остановке.
— Но, дорогая… — запротестовал Джек. — Я вам не дорогая! — фыркнула она. — Вы мне совсем не нравитесь. — Почему?
— Потому… — Она осторожно разлила пунш по кружкам и задумалась. — Потому что вы жуете табак. Потому что у вас все лицо заросло бородой. Мне нравятся только молодые люди с бритыми лицами.
— Не придавайте значения ее болтовне, — сказал Корнелл. — Она говорит все это нарочно, чтобы разозлить меня.