Дочь Солнца
Шрифт:
Когда солнце стало клониться к закату, все остановились и принялись разбивать лагерь. Чтобы хищные животные не смогли утащить ночью лошадей, их заблаговременно согнали в середину лагеря. После этого, туземцы быстро развели костры и принялись готовить себе еду. Рикано отдал приказ, чтобы воины старались не шуметь. Хотя разведчики так никого и не обнаружили, но он опасался, что на них могут напасть ночью.
Поужинав жареным мясом, туземцы стали укладываться спать прямо на землю рядом с кострами. Двоим воинам Рикано велел охранять лагерь и поддерживать огонь в кострах. Вскоре голоса в лагере
Рикано спал крепким сном, не обращая внимания на ночные звуки и треск ломаемых веток. Для него ночевать в лесу было обычным делом.
Утром следующего дня он со своими людьми снова тронулся в путь. Вскоре лес закончился, и они продолжили свой путь по степи, покрытой высокой и полусухой травой. Степь ровным листом тянулась на десятки километров, и где-то там, очень далеко, виднелась узкая полоска леса. Вот за этим лесом и находилась земная колония.
Из травы, то и дело, вылетали потревоженные птицы. Они, громко крича, кружились над головами всадников. День выдался жарким, и солнце палило нещадно. Всадники, желая поскорее спрятаться от жары в лесу, погнали лошадей быстрее. Заодно они старались уйти с открытого места, где они были видны как на ладони.
В степи, по которой они ехали, водилось много черных змей. Они длинными лентами извивались в траве. Иногда попадали под копыта лошадей, и те их давили. Раздавленные змеи, извиваясь и шипя, кусали лошадей за ноги. Но те на их укусы, казалось, не обращали ни малейшего внимания. Впрочем, как и всадники. Воинов интересовало только одно – нет ли поблизости неприятеля.
Отряд Рикано, продвигался быстро и молча. Каждый из воинов внимательно всматривался вдаль, желая как можно раньше заметить, не прячется ли враг в высокой, но редкой траве. Но пока, все оставалось тихо и спокойно.
Еще через час они очутились под сенью деревьев и осторожно въехали в лес. В этом месте была тропа, которая тянулась прямо в поселок землян. Уже находясь недалеко от поселка, к ним стал доноситься непонятный шум. Рикано, услышав его, насторожился, а потом и вовсе остановил лошадь. Что-то было не так, и он это отчетливо чувствовал. Прислушиваясь, он понял, что это ни что иное, как шум сражения. Это его удивило, а затем обеспокоило. Он уже стал догадываться, в чем дело. Спрыгнув с лошади, он подозвал Доука и вместе с ним отправился в поселок землян.
Без всякого сомнения, поселок людей с неба подвергся нападению. Лежа в густом кустарнике, Рикано и Доук наблюдали за происходившим. Сражение подходило уже к концу. Защитников осталось совсем немного, и они не могли сдержать натиск туземцев. Над местом сражения раздавались выстрелы, крики людей и ругань. То, что нападавшие были людьми Актока, Рикано понял сразу. Черная кожаная одежда и человеческие челюсти, висевшие у воинов на шее, указывали на племя кхонки. Самого Актока, Рикано нигде не увидел, но он не сомневался, что тот где-нибудь поблизости.
Тем временем сражение почти закончилось, и все мужчины поселка лежали с отрубленными головами. Их головы туземцы собирали и привязывали к седлам своих лошадей. Вероятно, в качестве трофеев. В поселке несколько зданий уже горело, и воины занимались грабежом, радуясь большой добыче. На улицах поселка лежало много трупов детей с разрубленными головами или с разрезанными животами. Воины Актока не щадили никого, и убивали всех подряд.
В разных местах раздавались женские крики – это воины Актока ловили метавшихся в поисках спасения женщин, и насиловали их прямо на улице на виду у всех. Земные женщины, в отличие от туземок, носили одежду, и поэтому кхонки со звериной силой рвали одежду на части, или разрезали ножами.
В этот момент Рикано увидел, как один воин вытащил из дома кричащую женщину, и поволок ее за угол дома с определенной целью. Но женщина, с силой укусив его за руку, вырвалась и бросилась бежать в сторону леса, в надежде укрыться там. Разъяренный туземец, не желая упустить свою жертву, бежал следом, стараясь поймать ее. Но ему это никак не удавалось сделать и тогда, выхватив меч, он одним ударом раскроил женщине череп. Она взмахнула руками, упала на траву и больше не двигалась. Туземец, весь забрызганный кровью, сплюнул на землю и, развернувшись, быстро побежал обратно, желая успеть, что – нибудь награбить и заполучить несколько женщин для удовольствия.
В захваченном поселке каждый занимался своим делом. Одни грабили дома и, завернув награбленное добро в покрывала, тащили к своим лошадям. Другие занимались тем, что насиловали земных женщин. Те, которых только что поймали, кричали и сопротивлялись. Потом они смолкали и лишь стонали время от времени. Изнасилованных женщин кхонки убивали. Одних женщин они убивали сразу, а другим отрезали грудь, оставляя корчиться в страшных муках.
Воины Актока жестоко и безжалостно калечили женщин. У крыльца одного из домов, в траве лежала молодая, красивая женщина: кхонки разрезали ей живот и все внутренности разбросали вокруг нее. Она была еще жива, но умирала мучительной смертью.
Рикано и Доук смотрели на происходившие перед их глазами убийства спокойно и хладнокровно. Они сами были дикарями, и такое поведение воинов Актока их нисколько не удивляло. Правда, сами они никогда не мучили жертв. Они их сразу убивали. Но в тот момент Рикано больше интересовало, где Акток, и что кхонки намерены делать дальше.
Рикано принял решение послать Доука к своим воинам, чтобы тот все им рассказал, и велел ничем себя не выдавать, иначе их всех постигнет смерть от рук кхонки. Рикано не боялся сразиться с ними, но силы были явно неравные, и он решил не ввязываться в это дело. У него был свой приказ.
Доук, выслушав Рикано, мигом поднялся с земли и, пригибаясь, пошел к остальным воинам. Рикано, оставшись один, принялся снова наблюдать за кзонки. В следующий миг, он увидел, как в дальнем конце улицы появился всадник. Это был сам Акток – вождь кхонки. Он медленно приближался к площади и, казалось, совсем не обращает внимания на то, что происходило вокруг. Поперек его лошади лежала женщина со спутавшимися волосами, которые свисали почти до самой земли. Из всей одежды на ней остался только кусок рукава, оторванный возле локтя.