Дочери Урала в солдатском строю (Сборник очерков)
Шрифт:
Вдруг раздался выстрел Владимира Распопова, и тут же она почувствовала толчок в плечо и его шепот: «Смотри…»
В поле зрения ее прицела попал один фашист. Он валился, сраженный, видимо, пулей Распопова. Не успела Зина обрадоваться успеху напарника, как увидела, что к раненому подскочил второй. Подвела мушку под цель, затаила дыхание и нажала на спусковой крючок. Выстрела вроде бы и не слышала, почувствовала его только по отдаче прикладом в плечо. И тут второй фашист как-то неестественно распрямился, а потом рухнул, как сноп, на снежный бруствер. «Мой», — пронеслось в голове Зины, и ей стало вдруг так радостно, что она забыла обо всем и хотела вскочить и закричать. Руки Распопова втолкнули ее еще глубже в снег, а хлесткие слова «не двигаться» быстро охладили пыл. Снова взглянула в прицел, и в это время раздался новый выстрел Владимира. Третий фашист был также сражен.
— Больше не стрелять, — еле слышно прошептал ей Распопов. — Если фашисты нас не засекли, считай, что повезло. Отлежимся дотемна, а потом выберемся.
Вскоре фашисты открыли пулеметный и минометный огонь, но по выступу, где притаились снайперы, они не стреляли. Видимо, не успели распознать, откуда стреляли.
— Пронесло, — больше угадала Зина по движению губ Распопова, чем поняла его шепот.
До темноты время тянулось томительно. Холод и голод брали свое, но Распопов не давал даже шевелиться. Сам терпел, и Черновой знаками показывал, что, дескать, лежи и не двигайся, если хочешь остаться живой. И только к ночи выбрались к своим.
Запомнился Зине и еще один совместный выход с Владимиром Распоповым.
…Затемно они заняли позицию на «ничейной» земле. Замаскировались как надо, стали наблюдать, ждать рассвета. Вдруг Владимир шепчет: «Смотри налево». Бросила взгляд и обомлела. Прямо на них крадучись двигались четыре фашиста.
— Первые двое твои, — услышала она за спиной.
Зина быстро навела оружие. «Только бы не промахнуться», — сверлила голову мысль. Нажала на спусковой крючок. Видела в прицел, как фашист ткнулся в снег и больше не поднялся.
Тут же громко прозвучав выстрел Владимира, и второй вражеский солдат остался лежать на снегу. Остальные двое бросились бежать.
— Не уйдешь, гад! — ловя в перекрестие прицела фашиста, проговорила про себя Зина и нажала на спусковой крючок.
Вслед за ней выстрелил и Распопов. И этих фашистов настигли меткие снайперские пули.
На 8 Марта 1944 года Зина Чернова имела на личном боевом счету пять убитых вражеских солдат. К празднику ее наградили медалью «За отвагу». Это окрылило девушку. Ей теперь хотелось доказать, что она действительно отважная. Зина смело шла на любое задание.
Это случилось в Польше. Фашистов выбили из одной деревни, но реку за селом наши бойцы с ходу форсировать не сумели, враг закрепился на противоположном берегу и — ни с места.
Ночью снайперов перебросили на левый фланг дивизии. У фашистов здесь появился тоже снайпер, огонь которого причинял нашим много хлопот. К селу их подвезли на подводе, а дальше с проводником двинулись пешком. Ночь стояла лунная, все вокруг было хорошо видно, поэтому двигались осторожно. Местность к реке заметно понижалась.
Шли в темноте друг за другом. Вперед выходил проводник, остальные ждали. По его условному сигналу начинали двигаться.
Первой у снайперов шла Зинаида Чернова. Винтовку держала в готовности к открытию огня.
Вскоре подошли к дому, в котором располагался связист с радиостанцией. Он сразу же предупредил:
— С рассветом чтобы и головы не показывали. Фашист бьет без промаха. А где он сидит, никак не поймем.
Осмотрелись. Напротив домика, в который вошли снайперы, в расположении противника виднелся дзот. В темноте выбрать огневые позиции было трудно, но время не ждало, надо было до рассвета занять рубежи.
Так и сделали. Расположились удобно: теперь вражеский дзот, из района которого вел огонь снайпер, находился под перекрестным наблюдением.
Чернова с Железниковой выдвинулись слева. Им надо было видеть и пути отхода от дзота. Остальные две пары расположились несколько сзади, справа. Маскхалаты и сетки с голов не снимали даже в темноте. Враг попался опытный, и перехитрить его было не так-то просто.
На востоке начало сереть небо. Дело шло к рассвету. Залегли так, чтобы и не шевелиться, сколько бы времени ни пришлось выслеживать фашиста. Часы тянулись медленно. Вокруг стояла тишина. Стрельбы никакой не велось. Словно замерло все перед большой грозой.
Зина внимательно наблюдала в оптический прицел, стараясь уловить любое движение на переднем крае противника. А вокруг дышало осенью: желтели листья на деревьях, на ветру качались стебли жухлой травы. Природа увядала. Вспомнился родной Урал и его золотая осень. И так сильно захотелось домой, что рука невольно потянулась вверх, чтобы вытереть набежавшую слезу. Но тут же спохватилась, двигаться нельзя, это опасно. Сжала губы и стала ждать.
Время уже шло к полудню. Осеннее солнце хоть и не сильно, но пригревало, ветер утих. Снайперов разморило, но они упорно глядели в свои прицелы, ничем не выдавая себя противнику.
От дзота в тыл к фашистам вела небольшая ложбинка, поросшая кустарником. Место это было очень удобным для огневой позиции, и Чернова чувствовала сердцем, что вражеский снайпер должен быть где-то здесь поблизости. Но он не подавал никаких признаков жизни. Девушку начали терзать сомнения: может, никакого снайпера уже и нет, сделал свое черное дело и перекочевал на другой участок фронта. Или так хитро затаился и коварно выжидает очередную жертву. Но приказ на войне есть приказ, и его надо выполнять, как бы трудно ни было.
Жажда сводила рот, пить хотелось неимоверно. Шум небольшого ручейка, журчащего метрах в десяти от девушек, еще сильнее раздражал их. Руки немели от постоянного напряжения, глаза слезились под солнцем.
Зина часто закрывала глаза, давая им отдохнуть, потом еще зорче продолжала всматриваться в ложбину. Никакого движения ни у противника, ни в нашем расположении не было. Все будто уснуло, и никто о войне и не думает. Но…
Потянул ветер. Зашумели под его напором деревья, начал качаться кустарник. Так захотелось Зине снять хоть на секунду надоевшую сетку и подставить лицо ветру. Но она опять подавила в себе это желание. Чуть-чуть пошевелила локтями, чтобы как-то снять онемение с рук, и продолжала наблюдать за ложбиной.