Дочка
Шрифт:
Миллер занял место у окна. В любом случае ему теперь было не до проблем зимы, весны, осени и лета. Пускай сами решают, кто из них слабее, а кто более крепок. Миллеру все равно, дождь ли будет идти, снег ли, или солнце заторчит в небе. Его волновало и даже возмущало в каком-то смысле неожиданное появление дочки, в родство которой он не верил, но было интересно посмотреть на нее. Миллер не сомневался, что ему хватит и взгляда, чтобы понять, врет ему девушка или говорит правду. Глаза не лгут. Однако на всякий случай набрал Быковского – дать последний шанс другу остановиться, пока не поздно.
– Здорово, дружище! – тут же ответил тот.
– Здорово, – поздоровался Миллер. – Слушай, ты ничего не хочешь мне рассказать?
– В смысле? – не понял Быковский.
– В прямом смысле! Не притворяйся дураком! – поморщился Миллер.
– Слушай, друг, ты не девушка, чтобы я тебе что-то рассказывал…
– Значит, ты вроде бы не в курсах? Не с твоей легкой руки, значит, у меня появилась взрослая дочь?
– Ты бредишь, Миллер, или бухой? Что за предъява?
– Если ты мстишь таким образом, то это совсем не смешно!
– Проспись иди!..
– Мне сегодня позвонила какая-то Алиса и назвалась моей дочкой! – заявил Миллер.
– Бывает. А я тут при чем?
– Я подумал, что это твой розыгрыш.
– Такими вещами не шутят.
– Я тоже так считаю.
– И что, реально твоя дочь?
– Не знаю. Еще ее не видел.
– Так надо встретиться и выяснить все.
– Уже.
– Что уже?
– Еду выяснять. К сожалению. До последнего надеялся, что это ты…
– Я бы на твоем месте радовался, что дочка взрослая, насколько я понял. Не надо париться с памперсами, пеленками и…
– Я и радуюсь, – прервал друга Миллер. – Счастья полные штаны.
– Ты что, дружище, нельзя так говорить. Эта же твоя кровинка…
– Еще доказать надо, что она кровинка. Ладно, бывай. В трамвае я, плохо слышно.
Миллер спрятал телефон в карман, глядя в окно, которое штурмовали потоки дождя. Ему не понравилось, что Быковский ни при чем. Он боялся: а вдруг Алиса действительно его дочь? Что тогда делать? Как ей смотреть в глаза и жить дальше?
Миллер доехал до Площади Победы, сошел с трамвая, спустился в метро. Зачем, подумал, ему метро? Времени до встречи с девушкой, выдающей себя за его дочку, хватало, поэтому можно, не спеша, пешком дойти к назначенному месту и не опоздать. Он поднялся на свежий воздух, вышел на проспект и закурил. Дождь как раз кончился.
3
Алиса нежно провела рукой по фото Миллера на обложке его книги, улыбнулась и положила телефон на стол. Она сидела в факультетском буфете, заказав кофе и песочное пирожное. Вокруг суетились студенты, занимали свободные места за столиками, бросали свои вещи на стулья рядом, чтобы другие видели, что занято; становились в очередь за бутербродами, пирожными, булочками, кофе, чаем, соком или напитком, чебуреками, салатами. Помещение гудело как пчелиный рой. Удивительно, но к Алисе никто не подсел, пожалуй, потому, что столик она заняла отдаленный и к нему долго и неудобно добираться. Тем лучше. Никто не помешает и не полезет с ненужными ей ухаживаниями, от которых она успела устать. Желающих познакомиться с очень красивой (Алиса объективно оценивала силу своих прелестей) девушкой даже целый полк не вместил бы в себя. Это и радовало и печалило одновременно. Ее останавливали в каждом коридоре факультета после каждой пары, нагло спрашивая, не нужен ли ее маме зять, либо просили номер телефона, либо приглашали в кино, в театр, в филармонию, в кафе, даже к себе в гости и сразу в отель. Алиса всегда холодно отвечала: «Не интересует» и Снежной королевой проходила мимо, чтобы через несколько шагов снова наткнуться на одни и те же слова и предложения. Оригинальностью, способной удивить, такой, чтобы девушка растерялась и не знала, что ей дальше делать и как себя вести, никто из «ухажеров» не обладал. Тем не менее, любой из них считал себя самым умным, самым красивым, самым остроумным, и их самоуверенности не было границ. Ее отказ отождествлялся чуть ли не со смертельным унижением. Ни один мужчина не может смириться с тем, что в красивой женщине могут быть мозги, полученные не от волшебника страны Оз. Когда он это осознает, сразу превращается в того, кем на самом деле и является: животным, причем тупым животным, а потому…
Но не стоило сегодня думать о плохом. Сегодня праздник. Скоро Алиса встретится с Дмитрием Михайловичем. Она провела взглядом по фото писателя в книге, точно рукой. Ее мечта свершится. А это пока самое главное.
– О, привет! – донеслось откуда-то сверху. Алиса даже не сразу догадалась, что поздоровались именно с нею.
Она приподняла голову. На нее вежливо смотрел Лева Зорич, однокурсник, – блондинистый худощавый очкарик в полосатой двойке со значком – национальной символикой на лацкане пиджака.
– Позволишь? – спросил он у девушки, встав позади свободного стула за ее столиком, нерешительно озираясь в поиске другого свободного места в случае отказа. Обе его руки были заняты стаканом с чаем и тремя чебуреками, завернутыми в рыжую бумагу.
– А, привет, Лева! – словно очнувшись, проговорила Алиса. – Садись, конечно! – разрешила. Зорич был единственным, кто не испытал силу своих чар на девушке. Пожалуй, он даже не смог бы признаться никогда. Чересчур воспитанный, чересчур сдержанный, стеснительный и нерешительный. Сперва, когда они только познакомились, Алиса думала, что он нетрадиционной ориентации, но после поняла, что ошибалась. Они даже подружились.
– Спасибо! – поблагодарил Зорич и разместился за столиком. – Думал, что придется стоя, а тут ты…
– А тут я, – задумчиво повторила Алиса, не сводя глаз с портрета писателя в книге.
– Что читаешь, если на секрет? – заинтересовался Зорич книгой. Именно книги являлись единственным объектом его восхищения и обожания, с ними одними Зорич чувствовал себя королем. Страсть к книгам Алису с Зоричем и сблизили.
Девушка протянула парню книгу, оформленную, на первый взгляд, как поздравительная открытка.
– «Шелк». Дмитрий Миллер, – прочитал Зорич на обложке.
– Читал? – спросила Алиса.
– Читал-читал, – невразумительно ответил Зорич и вдруг добавил: – Лучше бы ты классиков читала, чем это.
– Не поняла?! – удивленно посмотрела на собеседника Алиса.
– Литературщиной чистой воды занимается господин Миллер, – изрек Зорич, откусив чебурек. – Души в произведениях нет.
– Сам сделал такой вывод или подсказал кто? – в упор смотрела на него девушка.
– И сам, и подсказали.
– И кто такой смелый?
– Да есть люди, – отхлебнул Зорич чаю.
– Ну, допустим, – задумчиво протянула Алиса. – А эту книгу, именно эту ты читал? – вернулась она к тому, с чего начинала.
– Эту, – Зорич взял в руки книгу, невнимательно полистал, – эту не довелось.
– Тогда заткнись, Лева, и никогда больше не плети лишь бы что, если не в теме, – посоветовала Алиса. – Лопай чебуреки лучше…
– А что я такого сказал? – возмутился Зорич. Он считал себя очень продвинутым в современном искусстве, даже стихи писал, и их охотно печатали в периодике.