Дочки-матери
Шрифт:
Я представила, как буду выглядеть в судебной мантии и с корзиной, из которой торчат зонтики укропа, и захохотала в голос. Машка мой смех восприняла как попытку уклониться от засолки огурцов.
– Лена, – сказала она, и голос ее прозвучал отчего-то жалобно, что вообще-то моей подруге несвойственно, – ну, будь ты человеком. Я бы, конечно, могла засолить на тебя огурцы, но у меня на эти банки и дары природы глаза не смотрят, честное слово. Урожай в этом году прет так, что я не знаю, куда от него деваться. Вот давала же себе в прошлом году честное слово, что ни за что не буду сажать столько огурцов, и самое обидное, что
Представив, как по такой жаре Машка стерилизует банки и кипятит рассол, я содрогнулась. Подругу мне незамедлительно стало жалко, поэтому я торжественно пообещала, что приготовленную корзину заберу и доверенный мне урожай переработаю. Что ж, сегодняшний вечер придется провести не за книгой и не перед телевизором, а на кухне. Признаться, от этой мысли мне стало довольно тоскливо.
Следующий телефонный звонок был от Натки. Моя сестра вообще-то любительница поспать утром подольше, благо ее работа вполне это позволяет. Сын ее, мой неугомонный племянник Сенька, в деревне, так что с завтраком с утра заморачиваться не надо. И чего это она в такую рань проснулась? Или у нее ночует Таганцев, а потому сестрице, хочешь не хочешь, а надо собирать бравого капитана на работу?
Причина раннего звонка выяснилась сразу. Натка с Таганцевым, оказывается, уезжали в недельный отпуск на Волгу, а потому на меня и Сашку падала забота по кормежке кота Веньки. Замечательно, еще и кот на мою голову. Если бы не бандитский характер кота, его, конечно, можно было бы забрать к себе, чтобы не мотаться каждый день к сестре на квартиру, но делать очередной ремонт я была категорически не готова. Что ж, к счастью, Сашка пока не ходит в институт, а у ее друга Фомы есть машина, с которой кормежка кота и вовсе перестает быть проблемой.
Признаться, неожиданный отъезд сестры меня удивил. Мы виделись в пятницу, после работы, и ни о какой поездке на Волгу даже речи не шло. Впрочем, особенности Костиной работы мне понятны, отпуск на несколько дней ему мог выпасть совершенно неожиданно. В Турцию по горящей путевке наверняка дорого, а погода стоит хорошая, почему бы и не искупаться в Волге, заодно изучив новые для себя места.
Последняя командировка Таганцева была как раз в Заволжье. Зная компанейский Костин характер, можно было не сомневаться, что у него там осталось немало новых друзей, которые будут просто счастливы принять у себя Таганцева вместе с дамой его сердца. Так что сестре я пожелала счастливого пути, пообещав кормить Веньку и убирать последствия его жизнедеятельности.
Распрощавшись с Наткой, я начала собираться на работу. Если моей сестре начавшийся понедельник принес путешествие и начало короткого, но все же отпуска на Волге, а моей дочери – приятный отдых на озере Сенеж, то мне не светило ничего, кроме дня, наполненного судебными заседаниями. Впрочем, как и обычно.
Когда Натка с Костей выехали из Москвы, часы показывали 9.21. Таганцев, конечно, анонсировал выезд в семь утра, путь предстоял неблизкий, но Натка на то и женщина, чтобы копаться по утрам. Как говорится, понять и простить.
Утренние пробки на улицах, конечно, уже были, не то что в семь утра, но Костя не ворчал, понимая, что «фарш невозможно провернуть назад». Ну, не выехали вовремя, так что ж теперь. За стеклами автомобиля промелькнули указатели Совхоза имени Ленина, Видного, Калиновки, потом проехали Горки, Белеутово, Горки Ленинские, Домодедово и Ям.
– Между прочим, – решила блеснуть знаниями Натка, – слово «ям» с XIII по XVIII век на Руси означало почтовую станцию, где содержали разгонных ямских лошадей, а еще обустраивали постоялые дворы для отдыха ямщиков. А именно это село находилось в то время на расстоянии одного ямского гона от Москвы, поэтому здесь путешественники в первый раз меняли лошадей.
– Ну, нам-то свою лошадь менять не надо, – засмеялся Костя и ласково погладил руль. Машину он считал живым существом и, Натка знала, всегда с ней разговаривал, когда думал, что никто не слышит.
– Нам – нет, но кофе выпить можно, – заканючила Натка. – Нет, ну, правда, Кость, давай остановимся, будем пить кофе и представлять, что мы на постоялом дворе.
– Наташ, мы всего тридцать километров проехали из восьмисот пятидесяти. Ты собираешься на дороге ночевать? Если хочешь кофе, то покопайся в сумке на заднем сиденье, я термос захватил. Знал же, что ты обязательно кофе заклянчишь. Так что до Тамбова остановки только санитарные.
– А в Тамбове что? – с подозрением спросила Натка.
– А в Тамбове – обед. Он как раз примерно на середине пути, так что остановимся там передохнуть на час и дальше в путь. Поняла?
– Мальчик хочет в Тамбо-о-о-ов, ты знаешь, чики-чики-та [2] , – запела Натка и деловито полезла на заднее сиденье за термосом.
Ей было немного стыдно, что захватить с собой кофе догадалась не она. Конечно, Костя, в отличие от нее, бывалый командированный, знает, что нужно брать с собой в долгую дорогу.
2
Из песни Мурата Насырова «Мальчик хочет в Тамбов».
У Таганцева вообще любое дело ладилось, все ему в этой жизни было к рукам и по плечу. И кран заменить, и машину починить, и с любой другой житейской неурядицей разобраться. Этим его свойством вовсю пользовалась не только Натка, но и ее сестра Лена. Вообще-то ее старшая сестра познакомилась с тогда еще младшим лейтенантом Таганцевым первой и даже имела с ним непродолжительный роман, но потом познакомила ухажера с младшей сестрицей, и тот, пораженный Наткиной красотой, что называется, пропал.
Натка всегда с благодарностью думала о том, что во многих семьях такой кульбит привел бы если не к полному разрыву семейных связей, то к холоду в отношениях точно, но Лена не была бы собой, если бы обиделась на то, что сестра отбила у нее кавалера. Наоборот, за Натку она искренне радовалась, надеясь в глубине души, что серьезный и обстоятельный Таганцев отучит ее сестрицу влезать в любые валяющиеся на дороге неприятности, а с Костей просто продолжала дружить. Ну и пользоваться его незаменимостью в трудных ситуациях, разумеется.