Догнать любовь
Шрифт:
– А вот это правда, – согласился таксист и добавил: – Мы приехали. Вот ваш отель «Азимут».
За разговорами они преодолели пробку, проехали по Каменноостровскому проспекту, развернулись и, покружив в переулках, оказались на Малой Пушкарской улице. Алина вышла из машины и очутилась перед подъездом обычного доходного дома.
– Вон, видишь звоночек, – сказала Елена Владимировна, – нажми. Нам откроют.
Отель бы небольшим и занимал первый этаж то ли усадьбы, то ли дворца.
– Здесь раньше был приют, а до того церковь. Но случилось несчастье,
– Мама, а как ты нашла этот отель? И откуда ты это все знаешь? – изумилась Алина.
– Дочка, мы с тобой так редко виделись, пока ты в интернате была. А твоя мама вполне продвинутый пользователь ПК, да и в Гугле не забанена.
Алина рассмеялась – сленг в устах матери был непривычным и хулиганистым.
– А что на других этажах? – спросила Алина администратора, пока та заполняла карточку гостя.
– Жилой дом, а последний этаж – офисы. Но у всех у них отдельные входы. Так что наших гостей никто не тревожит.
– У вас здесь очень атмосферно, – важно сказала Алина.
– Да, у нас такая планировка, что поневоле проникнешься. Например, ресторан, где вы будете завтракать, – это центральный неф бывшей церкви. А номера располагаются в пристройке – там жили воспитанники приюта. А еще здесь была конюшня. Даже не конюшня, а каретная. Так вот, она тоже сохранилась. Там сейчас у нас гостиная. Мы даже сделали камин и выход в маленький дворик. Туда ворота этой самой каретной выходили.
– Здорово, надо будет там вечером посидеть! – воскликнула Алина.
– Милости просим! – радушно ответила администратор и протянула им магнитные ключи.
Комната была небольшой, уютной, окно выходило в маленький дворик. Алина выглянула туда: дворик чистый, но стены домов закопченные. Окна лестницы узкие, с коричневыми рамами, мутные.
– Неопрятно…
– Алина, к сожалению. Но здесь это не играет никакой роли. Конечно, лучше было бы, если жильцы этого дома в один прекрасный день помыли окна. Или жэк бы это сделал. Но увы! Кстати, это черный ход. Тот самый, по которому приносили зелень, мясо, молоко, а в революцию спасались бунтовщики…
– Да лучше бы не было той революции.
– Не повторяй чужих глупостей. Никто не знает, как лучше. Максимализм в оценках – это очень плохо, тем более когда речь о таких исторических событиях.
– Я забыла, мама, что ты все знаешь, – язвительно сказала Алина.
– Ты забыла, что я старше тебя и что я – твоя мама. Поэтому не язви. И вообще, давай не будем ссориться. Глупое занятие. Мы сюда приехали сделать важное дело. И должны быть поддержкой и опорой друг другу.
– Извини. – Алина подошла к матери и чмокнула ее в щеку. – Но, правда, почему тогда строили так, а теперь – иначе? Почему у нас в области телефона нет? Только мобильная связь. Что, те, кто революцию делал, телефон не могли провести в нашу деревню? Ты же сама в школу бегала звонить. И когда я болела в детстве, и потом, когда надо было срочно с отцом связаться. Нет, я многого не понимаю… Ни про революцию, ни про эту жизнь…
– А может,
Забегая вперед, надо сказать, что Алина поступила в институт. Сдав основные экзамены на четверки, она все равно прошла по конкурсу – Новгородцеву уже знали. Она была надеждой юниорской сборной. В институте, где она в будущем должна будет появляться только на экзаменах, бережно относились к олимпийским надеждам. После экзаменов Алине было немного стыдно – она сильно не напрягалась и даже не волновалась. «Ну, провалюсь, тогда буду поступать на следующий год!» – думала она. В ее голове были только сборы и соревнования. Главным был спорт и достижения в нем. Но это все произойдет в начале июля. А пока был только июнь, и Елена Владимировна с Алиной, проснувшись на следующий день рано утром, решили не вызывать такси, а добраться до квартиры «своим ходом».
Они вышли из гостиницы, прошагали до улицы Ленина и по Большой Пушкарской добрались на Каменноостровского проспекта. Этот путь предложила именно Елена Владимировна. Она хотела, чтобы они вышли на проспект в таком месте, чтобы у Алины дух захватило. Так оно и случилось. Большая Пушкарская тоже была внушительной, но все же она не могла сравниться с площадью Льва Толстого. А именно там они свернули с Большой Пушкарской на Каменноостровский проспект.
– Красота какая! – воскликнула Алина, оглядев площадь.
Елена Владимировна польщенно улыбнулась. Словно она была владелицей всего этого архитектурного великолепия. Она втайне мечтала, чтобы ее дочь поняла и полюбила этот город.
– Да, это потрясающее место, а мы пройдем туда дальше, там много красивых домов.
– И квартира, которую мы смотрим, может быть в таком доме?
– Нет, она в доме, который построили в пятидесятых годах. Он большой, с лепниной и башенками. Так называемый сталинский ампир. Раньше там коммуналки были. Но потом их выкупили, расселили, и теперь там в основном отдельные квартиры.
– Тоже хорошо. Знаешь, я бы не хотела жить в таком доме, как у Ирки Кузнецовой.
– Увы, такие дома в Красноярске строили как временное жилье. Но люди так и остались там жить. Или кто-то переезжал в новый хороший дом, а кто-то вселялся во «временный».
– У них ужасно – и в подъезде, и на лестнице.
– Как тебе уже сегодня рассказали, в Петербурге есть страшные подъезды в красивых старых домах.
– Даже не верится, что в этом доме может быть так, как у Кузнецовых. – Алина показала на знаменитый «Дом с башнями».
– Словно средневековый замок, да? – сказала Елена Владимировна. – Впрочем, тут сочетание стилей. Готика, романский стиль… Одним словом, эклектика…
– А здесь живут?
– Здесь театр сейчас, офисы, люди тоже живут.
– Повезло…
– Знаешь, если квартира, которую мы идем смотреть, окажется хорошей, нам тоже повезет. Видишь ли, этот дом стоит на Черной речке…
– На Черной речке? – переспросила Алина.
– Ну да… Место известное…
– Почему? Чем известное? – переспросила Алина.