Догонялки

Шолох Юлия

— Прости меня.

— Плевать, — ответила Яна.

— Я тебя почти убил, что теперь делать? Я случайно. Прости.

— За что? Каждый может случайно убить. Тысячи людей живут, зная, что из-за них кто-то умер. — Яна даже голову не поднимала, так и говорила наполовину в одеяло.

— Я могу что-нибудь сделать? Как-то помочь? Чем-нибудь возместить потерянную жизнь?

— Чем мне может помочь неуклюжий вампир-неудачник? Ты что, даже от пуль не можешь уклониться?

— Не восстановился еще.

— Ну, допустим. Что у тебя есть, не считая материальных ценностей?

Черноглазый вдруг надолго задумался.

— Ничего. Остатки боли. Одиночество. Разочарование. Изматывающая погоня по пятам. Теперь еще раскаяние.

— Шикарный выбор! Можно я возьму сразу два? — равнодушно поинтересовалась Яна.

Он откинулся на спинку и вдруг сверкнул глазами.

— Хоть всё забирай.

Помолчав, Яна решила, что говорить больше не о чем и отвернулась, собираясь спать. Не слышала, как и когда он уходил.

Утром горничная прикатила тележку с завтраком: кашей и чашкой безумно вкусного кофе. Отодвинула шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Яна задержала дыхание, когда на нее хлынула мерцающая волна, но ничего не случилось. Позже она вышла на площадку перед домом, прямо под солнечные лучи. Было немного неприятно, но не оттого, что солнце жгло, а наоборот, будто оно светило мимо, не желая прикасаться к ее коже.

— Яночка, ты в порядке? — вышедшая на крыльцо тетка рассматривала ее с пристрастием, как будто собиралась продавать на рынке.

Разговаривать не хотелось. Вернувшись в комнату, Яна заперла дверь и задернула шторы. Спина совершенно зажила, но по привычке она провалялась до темноты на животе.

Он опять пришел, на этот раз одетый в брюки цвета хаки, сплошь в карманах и хлястиках и простую белую футболку.

«Чего же ему от меня надо?» — думала Яна, разглядывая замершую у кровати фигуру. Время текло, шум в доме затихал, родственники укладывались спать, и в их сонном раю пушистые небесные облака были сплошь усеяны кучами разномастных денежных знаков.

— Ты бы на мне женился, будь обычным парнем? — спросила Яна неподвижную статую.

Черноглазый ответил мгновенно.

— Конечно, да, — голос прозвучал так уверенно, будто ждал такого вопроса. — Женился бы обязательно. И все у нас было бы хорошо. Ты бы улыбалась, встречая меня после работы, готовила только самые любимые мои блюда и рассказывала детям, что у них самый лучший папа на свете. Летом мы бы ездили отдыхать, куда бы только ты захотела. Как тебя зовут?

— Яна.

— Не очень-то удачное имя?

— Не очень, — согласилась она. — А тебя?

— Павлик.

— Тоже не ахти.

Он только кивнул. Говорить опять стало не о чем. В окно задул ветер, заставляя тюль взлететь, будто парус.

— Яна, поехали завтра со мной? Хочу найти в хранилище записи о таких, как ты. Надо же выяснить, что с тобой дальше будет.

— А что не так?

— Ты не умерла, не стала, как я. Но ведь изменилась? Неужели не хочешь знать, чем все закончится?

— Все закончится прекрасно. Я стану богатой наследницей и закажу себе охоту на вампира. Где кстати это можно сделать?

Павлик протянул руку и взял с прикроватной тумбочки стакан молока, который ей принесли перед сном. Через секунду бледные пальцы сжались, и в стороны брызнули стеклянные осколки, молоко хлынуло сквозь пальцы, забрызгав простынь и его штаны.

— Не знаю, как насчет богатой наследницы, а вот мертвой ты точно скоро станешь. Такой дозой мышьяка можно лошадь свалить. Сколько ты его уже выпила? Раз уж начали, не отстанут, пока насмерть не уморят. Так что терять тебе нечего, завтра выедем, как только стемнеет.

Он стряхнул с ладони прилипшие кусочки стекла и молча вытер ее о футболку.

Утром безо всякого интереса Яна наблюдала за лицом горничной, нашедшей раздавленный стакан и лужу нетронутого молока.

«Если взять ее сейчас за горло, сразу расколется», решила Яна и точно знала, что ее сил хватит легко это горло сжать, а может и сломать. Только лень. Какая разница, кто ее купил? У прадеда осталось много достойных наследников.

Павлик заявился, как только село солнце и направился прямиком в гардеробную. Принес первое попавшееся платье.

— Одевайся.

Яна не пошевелилась. Через секунду одеяло слетело и приземлилось на пол у дальней стены, оставив ее на кровати в одной сорочке.

— Я и так тебя заберу, просто не удобнее ли будет в одежде?

— Не хочу никуда ехать, — упрямилась Яна, сворачиваясь под его взглядом в калачик.

— У тебя просто депрессия, хватит валяться и прощаться со своей жизнью. Не такая уж она была и чудесная.

Тогда Яна села и решила бороться не на жизнь, а на смерть.

— Зачем тебе это? Как же погоня? Не боишься, что поймают, ведь я не сумею передвигаться быстро?

— Не боюсь, — Павлик уселся на стул, который без него уже выглядел пусто и сиротливо.

— Зачем ты собрался тащить меня с собой? — настойчиво повторила Яна.

— Люблю тебя, — вдруг сказал черноглазый. — Когда увидел там, в комнате, сразу понял, что ты среди них погибаешь. Всех, кого убил, убил за себя, кроме прадеда твоего. Его убил за то, что он в тебя выстрелил. Люблю тебя.

Его скрещенные пальцы подрагивали в такт словам.

Янины кулаки сжались так сильно, что даже захрустели.