Доказательство виновности
Шрифт:
— Да, да. Я вас понял. Привлеките в помощь сержанта Гибсона или констебля Грэма. Пусть сортируют ответы на наши запросы. Как только у нас появятся фамилия и место, с которого можно начинать поиски, мы пошлем кого-нибудь допросить друзей и родственников погибшего. Пока непонятно, что случилось с Френчем и при чем здесь наша молодая красавица.
Ратлидж не особенно обрадовался, узнав, что кто-то другой будет искать связь Френча с жертвой… или жертвы с мисс Уитмен. Рутинные допросы свидетелей — да, против помощи в таком
Маркем взял со стола папку и снова положил ее на место, словно не зная, можно отпускать Ратлиджа или нет.
— Дописали рапорт по тому девонскому делу?
— Он у сержанта Гриффина.
— Отлично. Значит, в Лондоне вас сейчас ничто не держит.
Ратлидж вернулся к себе, распаковал дорожный саквояж и отложил его в сторону.
Старший суперинтендент Боулс мастерски умел убирать Ратлиджа с пути, если следствие по важному делу нужно было вести в Лондоне. Поскольку он любил приписывать себе все заслуги по раскрытию преступлений, он предпочитал, чтобы Ратлиджа рядом не было. А если Ратлиджу случалось раскрыть какое-нибудь громкое дело, Боулс с трудом, нехотя и коротко поздравлял его.
До сих пор Маркем не давал повода думать, будто он идет по стопам своего предшественника. Но последний разговор с ним встревожил Ратлиджа. Сначала Маркем поинтересовался, почему Ратлидж предпочитает повсюду ездить в своем автомобиле, а не поездом. Теперь проявляет повышенный интерес к мисс Уитмен. Трудно понять, что творится у Маркема в голове.
Сержант Гибсон много лет знал Боулса до того, как Ратлидж поступил в полицию, да и инспектор Камминс среди прочих тоже имел с ним дело. А Маркема прислали извне. Темная лошадка! Ни до кого не дошли слухи, которые помогли бы понять, что скрывается за невозмутимой внешностью йоркширца.
Что ж, ничего не поделаешь. Даже если бы Маркема можно было читать так же легко, как газету через увеличительное стекло, суть дела не менялась. Желание начальника — закон, с ним не поспоришь.
Оставалась еще ниточка, если она, конечно, существовала, между Белфордом и мертвецом. Почему Белфорд, хоть он и служил в военной полиции, предложил свою точку зрения на смерть жертвы? Никто не спрашивал его мнения; делом занимался Скотленд-Ярд. Может быть, сказалась привычка — вторая натура? Или он хотел убедиться, что представители Скотленд-Ярда видят обстоятельства в нужном свете?
Оставив саквояж на месте, Ратлидж поехал в Челси.
Ему сообщили, что Белфорд дома. Через несколько минут хозяин вышел в гостиную со словами:
— Добрый день, инспектор!
Такого начала Ратлидж и ожидал. Хозяин дома выжидательно молчал, предоставляя гостю первому начать беседу.
— Я хочу задать вам еще несколько вопросов о трупе, найденном на вашей улице.
Белфорд жестом указал ему на стул у открытого окна; и оба
Улыбнувшись про себя, Ратлидж сказал:
— После нашего знакомства мне стало любопытно, почему вы так профессионально описали нам место преступления. Вариантов могло быть три: необычайная наблюдательность, опыт службы в полиции или попытка сбить нас со следа. Я навел о вас справки и выяснил, что во время войны вы служили в пешей военной полиции…
Белфорд выдал себя тем, что плотно сжал губы. Во всех остальных отношениях лицо его оставалось бесстрастным. Через миг, возможно желая убедиться, что полностью владеет собой, хозяин дома сказал:
— Мне неприятно, что такие дела творятся на нашей улице. Я уже давно здесь живу; никогда у нас не было никаких происшествий. Очень не хочется, чтобы это изменилось.
Судя по всему, у мистера Белфорда есть враги. И он так подробно рассказал представителям Скотленд-Ярда свою версию, чтобы защитить себя. По той же причине он согласился взглянуть на мертвеца.
— Я пришел спросить, к каким выводам вы пришли, кроме тех, что изложили нам тогда.
Его слова явно удивили Белфорда.
— Значит, вы не установили личность того человека, не узнали, откуда он приехал, как попал сюда и где умер?
— Мы выяснили, кем он не является. Я заметил у него некоторое внешнее сходство с членом одной солидной семьи коммерсантов. Но он оказался не тем, на кого мы подумали. Хотя в кармане у него нашлись часы того человека.
— А! Часы! Да, я тоже подумал, что часы должны навести вас на след.
— Семейная реликвия; по часам мы легко установили владельцев.
— Может быть, кто-то хотел, чтобы вы подумали, что покойник и есть владелец часов. Чтобы выиграть время.
— С какой целью?
— Убедиться, что оставшиеся улики, способные указать на личность покойного, успешно уничтожены.
— Возможно. Но как злоумышленник раздобыл часы? Ведь вначале мы не сомневались в том, что он — их законный владелец!
— Раздобыть часы — пара пустяков для ловкого карманника.
Да, в самом деле! Но карманных воров целое море. Невозможно допросить даже четверть их.
— На карту поставлена честь молодой женщины?
Вопрос застал Ратлиджа врасплох.
— Почему вы спрашиваете?
Белфорд пожал плечами:
— Даже сто лет назад отвергнутый кавалер мог окончить свои дни в реке. Сейчас полиция действует методично. Поэтому преступнику надо тщательнее скрывать нежелательные улики. Помимо всего прочего, преступнику выгоднее исчезнуть, чем погибнуть. Ему не хочется отвечать на неприятные вопросы, подвергаться всеобщему осуждению и так далее.
Учитывая обстоятельства, Ратлидж совсем не обрадовался такой версии, хотя и понимал, что она тоже имеет право на существование.