Докладом «Яд, именуемый историей» путешественник снова...
Шрифт:
Именно так и случилось в прошлом с железом и углем, и, по мне, рядом с такими событиями ничего не стоят напыщенные фигурки Александра Великого и Наполеона и те глупости, которые они изрекали и творили.
Но история металлов — лишь одна глава в истории орудий и приспособлений, глава действительной человеческой истории. Другие главы составят появление лодки, изобретение корабля и колеса, приручение лошади, строительство дорог. Эти сдвиги появлялись повсюду, становились частью растущих человеческих объединений, и рассказ об их развитии глубоко интересен всякому непредвзятому уму. И каждая из них влияла на отношения между людьми. Так почему же мы не учим этому наших детей?
Каждый ребенок любит слушать о таких вещах. Вспомните, какие игрушки они предпочитают. Никому не придет в голову дарить нормальному ребенку фигурки великих людей — Цезаря, Моисея, Будды, мистера Чемберлена. Ребенок заскучает и поломает фигурки.
Старые властители восставали против этих перемен. История, которая поддерживала старый порядок, отрицала перемены. Но старая история позорно отступает перед реальностью. Она создала сеть ложного поклонения перед прихотями наших отцов. Вплоть до сегодняшнего дня преподавание истории только искажало картину причинности в человеческих делах. История наций и государств — это еще не история цивилизации, даже не фрагменты истории цивилизации; ее главы — лишь грязные пятна на действительности. Они скрывают облик действительности. Старая история во многом — это описание бахвальства и подлостей, которые творили народы, на время оказавшиеся в преимущественном положении, потому что завладели новыми орудиями. История наших островов, строительство империи — все это чепуха! Когда благодаря новому просвещению люди поймут, что монархии и империи возникали и распадались, как отблески света на маслянистой поверхности, с какой иронией, и порой гневной иронией, они будут взирать на ребяческие попытки монополизировать неисчерпаемые блага, которые наша планета подарила всему человечеству!
Не стану подробно говорить о некоторых других важнейших факторах, влияющих на распространение, развитие и слияние человеческих групп, например, о заболеваниях, особенно эпидемических, о климатических условиях. История Юго-Восточной России и Центральной Азии определяется, например, не столько тем, что там сделали люди, сколько неравномерностью выпадающих осадков. Кроме того, на самых первых страницах биологической истории человек предстает как враг самому себе и всему живому. Подумать только, какими нерачительными хозяевами были наши предки! И мы ничуть не лучше их. А все потому, что не извлекаем уроков из истории. Человек вырубает и выжигает леса, истощает почву, уничтожает редких животных. Вы бы поразились, увидев карту, на которой нанесены опустошенные человеком районы. Такая карта должна быть в каждом школьном атласе. История опустошения нашей планеты из-за бесплановой эксплуатации естественных богатств и безрассудной конкуренции и конфликтов, выливающихся сегодня в чудовищные войны, — все это гораздо ближе к действительному положению вещей, чем приглаженная история, выставляющая Лигу Наций венцом человеческого прогресса, история, которую так обожают иные педагоги. Минувшие сто лет видели, как превращались в бесплодные пустыни огромные районы Соединенных Штатов Америки, как по всей Австралии кольцевали деревья, как прокатилась там волна лесных пожаров и посевы подверглись нашествию грызунов, как были уничтожены десятки ценнейших пород животных, как чудовищно расхищались естественные богатства, а ваша старая история не сделала ровным счетом ничего — как можно! — чтобы внушить подрастающему поколению, насколько далеко зашел этот опасный процесс. Она изображает девятнадцатый век золотой порой человечества, управляемого мудрейшими из мудрейших монархов и государственных деятелей, тогда как то был период почти безумного, основанного на конкуренции стяжательства и расхитительства. Старая история не замечает таких вещей, не объясняет их и не хочет объяснять, и теперь, когда огромные толпы людей бродят по миру, как голодные лемминги, она тоже не пытается ничего объяснить. Она не в силах этого сделать. Старая история на все лады превозносит героев и вождей, болтает о расовой энергии и приходящих в упадок народах, спешит нанести на карту новые политические границы и проходит мимо существеннейших жизненных проблем в молодых национальных объединениях.
Новая история не просто хроника материальной жизни человечества. Я начал с материального развития и материальных перемен, но, заметьте, я считаю их всего лишь основой и каркасом новой истории. Более тонкое и важное ее дело — изучить, как посредством речи и письменности развивались идеи, объединяющие людей в общество. Как возникли язык, речь, письменность? Почему постоянно происходит расширение государств? Люди, которых учат истории нынешние педагоги, не имеют о том ни малейшего понятия. Каким образом язык определяет мысль? Влияет ли структура языка на образ мышления? Люди начинают понимать эти вещи, требуют соответствующих книг, а историки старого типа не показывают, как языковые заимствования или слияние языков придают новое направление духовным процессам в обществе, а нередко и новые импульсы. В отличной новой энциклопедии, которую с таким геройством выпускают сейчас французы, я обнаружил замечательное сравнительное исследование арийских, китайского и японского языков как инструментов мысли. Язык — такое же орудие, как и предмет из камня или стали; применение языка имеет социальные последствия; как и машина, язык создает вещи. Он дает возможность открывать новые истины и впадать в новые заблуждения. Есть много такого, что можно высказать только по-английски, а не по-французски или по-русски, и наоборот.
Старая история никогда не занималась такими вопросами. Это не входило в ее кругозор. В результате люди подрастали с убеждением, что если бы не естественное развитие языка от древнесаксонского к староанглийскому и среднеанглийскому, то простой житель Лондона, скажем, 800 года нашей эры мог бы объясняться с жителем Лондона сегодняшнего дня. На деле же они говорили бы на языках, которые по сложности и возможностям так отличались бы друг от друга, как рыбачья лодка, плетенная из ивняка, отличается даже от старенького катера. Они совершенно не понимали бы друг друга. Сегодняшний англичанин, перенесенный в Британию 1066 года, больше показался бы чужестранцем, нежели тот же англичанин в современной Японии. И когда знаток принимается рассказывать о политических планах Цезаря или Александра Македонского, он не только не сообщает, но даже не пытается сообщить, каковы были географические или государственные познания этих двух Raiders [1] . Он считает, что они знали все то, что знаем мы, и думали точно так же, как мы. А я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них обладал хотя бы долей той политической смекалки, какой обладал покойный Хью Лонг, и был так же образован, как он.
1
завоеватели (нем.)
Старая история не только не учит, какие возможности и какие опасности заложены в применении механических орудий, — она не дает понятия о тех идеях, которые объединяли и объединяют людей в общество. Старая история не предостерегает против разлагающего влияния устарелых идей.
Эти идеи, эти национальные и религиозные легенды и мифы, на которых мы все воспитывались в юности, не что иное, как злокачественные опухоли на нашем сознании. Поэтому необходимо изучить и научно вскрыть законы их развития и воздействия. Старая история считала эти гибкие и неустойчивые воззрения неизменными. На деле же они так же поддаются лечению, как и инфекционные заболевания нашего тела. И если мы хотим достичь всеобщего мира, совершенно необходимо принимать предохранительные меры.
Мое убеждение, что старая история абсолютно бесполезна при решении современных проблем, особенно углубилось за последние несколько лет в связи с двумя неприятными явлениями. Одно из них — растущее недоброжелательство к Англии широких слоев американского общества и влиятельных кругов Англии к Америке. Этот раскол ослабляет влияние либеральной мысли в странах английского языка. Другое, гораздо более тревожное, — это трагическое положение евреев в современном мире. Оба эти явления связаны с возникновением и развитием национальных легенд, а поскольку старая история сама по себе — лишь порождение легендарных представлений, то она, естественно, не может заниматься отцеубийством.
Бросим взгляд на удивительный американский парадокс. Полтора столетия назад тринадцать штатов, входивших первоначально в союз, освободились от экономической эксплуатации британской монархии. Они встретили сочувствие и поддержку Лондона и вообще широких слоев английского народа. Они отделались и от Георга III», и от лордов, и от епископов. И тем самым не просто отделились территориально, но и совершили социальный переворот. Мы не сумели этого сделать. Но чтобы сохранить единство новых отделившихся колоний, пришлось упростить проблему и сочинить версию о врожденном коварстве всех англичан вообще. Те события давным-давно ушли в прошлое, но эта идея овладела умами американцев. Она и сейчас с таким маниакальным упорством и усердием проповедуется иными американскими авторами, словно они — платные пропагандисты.
Нынешнее население Соединенных Штатов Америки, помимо значительной доли англичан, состоит из множества людей самых разных национальностей: скандинавов, голландцев, немцев, канадцев, итальянцев, моравцев, выходцев из Восточной Европы, сирийцев и так далее, — и все они, за исключением евреев, совершенно забыли свои национальные мифы. Лишь крошечная часть этой огромной массы имела хотя бы одного предка в том или ином лагере войны за независимость. Но все они без исключения поверили в эту легенду о коварных британцах. То и дело встречаешь американских граждан с чешским или немецким акцентом, которые гордятся победой при Банкерхилле и не могут сдержать негодования при воспоминании о чудовищном варварстве британцев, которые использовали гессенских наемников в войне белых людей. Они всем сердцем восприняли «Мэйфлауэр» и идею личной свободы.