Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года
Шрифт:
Однако с некоторых пор Орлов обратил внимание на то, что Алексей стал непривычно задумчивым, временами даже подавленным. От его доброжелательной улыбки не осталось и следа. Он замкнулся в себе, стал неразговорчивым, а иногда даже раздражительным. Пару раз Андрей сделал замечание своему подчиненному, когда тот бестактно отреагировал на указание выйти и поработать в выходной день.
— Алексей, ты же офицер! Какие могут быть разговоры! Надо выполнить задачу, даже если это будет в ущерб личному времени! Служба есть служба! — строго сказал Андрей.
Алексей тогда раздраженно ответил:
— Что дает эта служба? Она вообще кому-нибудь нужна?
Через несколько дней Орлов вызвал Алексея на откровенный
разговор,
Все заботы о ребенке лежали на женщине, которую Инна наняла, как только появились деньги. Она укладывала мальчика в постель и дожидалась прихода Алексея с работы. После ее ухода все заботы уже лежали на молодом папаше, который, впрочем, ими совершенно не тяготился. Когда Инна иногда далеко за полночь наконец появлялась в доме, от нее пахло дорогими французскими духами и ароматными сигаретами. Нередко она была чуть навеселе, шутила, дурачилась, обнимала Алексея, пытаясь развеять его плохое настроение. Но тот мрачнел все больше и больше, чувствуя свое бессилие что-либо изменить.
Однажды Алексей сорвался и высказал жене, которая как всегда приехала навеселе, все, что накопилось у него в душе за последнее время. В конце длинной тирады он неожиданно даже для себя самого предложил Инне бросить работу, которая все больше удаляет се от мужа, ребенка и дома. На это Инна сухо, а Алексею показалось презрительно, ответила:
— И что, мы будем жить опять на твои жалкие гроши?! Ты хочешь, чтобы я стала нищенкой и просила милостыню в подземном переходе?
После того ночного разговора в жизни Алексея все полетело в тартарары. Жена продолжала задерживаться до ночи на работе, затем неожиданно уехала в командировку во Францию, даже предварительно не переговорив с Алексеем. Сын постоянно спрашивал: «Где мама?» Алексей же не знал, что ответить и как поступать дальше. Развязка наступила сама собой. В один из вечеров жена позвонила ему и как-то мимоходом сказала: «Я сегодня не приду. И вообще, Леша, я пока поживу отдельно». А через несколько дней, возвратившись с работы, Алексей застал в доме полный разгром.
Вес вещи были буквально вывалены из шкафа, исчезла одежда жены и сына, пропала также часть детских игрушек, а на столе лежала записка: «Леша, я полюбила другого человека и буду жить у него. Сын со мной. Инна».
Алексей предпринял несколько попыток встретиться с Инной или хотя бы поговорить с ней но телефону, но безуспешно. Спустя некоторое время он узнал, что Инна вместе с сыном и «боссом», тем самым американцем, который подвозил ее на своем автомобиле домой, уехала в «Штаты». Такая вот история, которую поведал Андрею его подчиненный. Забегая вперед, можно было бы рассказать о том, как трудно происходил развод Алексея с Инной, какие испытания ему еще пришлось выдержать, переживая разлуку с сыном и крах надежд на будущее. Предательство любимой женщины, распад семьи и невозможность общения с ребенком выбили почву из-под ног молодого офицера, обесценили многое из того, что было ему дорого, девальвировали нравственные ценности и моральные приоритеты. Завершающим аккордом в этой драматический истории стал рапорт Алексея об увольнении со службы и начало новой жизни в бескрайнем и циничном море набирающего силу российского бизнеса. Но это уже сюжет для другой книги.
ИНФОРМАЦИЯ:
В жизни Андрея и Ольга было вес по-другому. Они жили трудно, поднимая детей в сложные годы безвременья, тотального дефицита и неустроенности. Работа у Андрея отнимала почти все время, оставляя на общение с женой и детьми поздние вечера, да еще немногочисленные выходные, которые зачастую прерывались срочными вызовами на службу. Но таков уж удел офицера, в том числе офицера службы безопасности! Главное — чтобы рядом с ним оказалась понимающая и заботливая женщина. И чтобы, когда он приходит с работы, его встречала улыбка и добрый взгляд. И, конечно, хорошо еще — горячий и вкусный ужин. Тогда ему все нипочем — самые отвратительные неприятности и даже чрезвычайные происшествия. А их в биографии Андрея Орлова было предостаточно.
Всею несколько слов с женой по телефону, а Орлов как будто получил дополнительный прилив энергии — все опасения и тревожные ожидания уступили место уверенности и лихорадочному нетерпению, какое бывает у спортсмена на стартовой позиции перед большим и изнурительным забегом. Собственно, это сравнение больше всего подходило к состоянию Андрея, который приступил к полной крутых поворотов и неожиданных опасностей работе в Администрации Президента.
16 марта 1993 года, вторник, утро
Москва. Лубянка. Министерство безопасности.
Кабинет начальника отдела УБКК
Полковник Вахромцев листал документы и никак не мог отделаться от мысли о том, что вес написанное в них — полный бред. Он, уже довольно опытный контрразведчик, немало лет посвятивший борьбе с организованной преступностью, впервые сталкивался со столь наглыми действиями. Конечно, он осознавал, что после девяносто первого года в стране сложились исключительно благоприятные условия для проникновения криминала во власть. Примеров тому было немало. Но то, что не только бандиты и уголовники, но и настоящие фашиствующие молодчики могут создать себе прочные позиции во властных структурах, казалось ему явным преувеличением.
На стол к начальнику отдела УБКК — Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией — ложилось немало докладных записок, агентурных сообщений, сводок оперативно-технического контроля и наружного наблюдения, которые прямо или косвенно свидетельствовали о том, что в стране поднимает голову неофашистское движение. Это были важные обстоятельства, характеризующие оперативную обстановку, но в принципе противодействие экстремистским проявлениям находилось в ведении другого подразделения Министерства безопасности — Управления по борьбе с терроризмом, или сокращенно УБТ. Вахромцева же эти вопросы интересовали лишь постольку, поскольку могли быть связаны с высшими эшелонами власти.