Доктор Ахтин. Бездна
Шрифт:
— Мы сейчас должны быть километрах в десяти от Ветлана, — словно не услышав спутника, отвечает на мой второй вопрос Виктор, — я проводник, а Валентин, мой клиент.
Кивнув, я понял, что был прав. Судя по внешнему виду, Валентин — типичный городской житель. А Виктор — охотник, привыкший жить в лесу.
Я думаю о том, что потерял не только месяц времени, но и кусок пространства, потому что от того места, где находилось болото до реки Вишера, на берегу которой находятся скалы по имени Ветлан, примерно несколько сот километров.
Я
Рабочий день почти закончился, когда раздался звонок мобильного телефона. Мария Давидовна увидела на экране имя доктора из женской консультации, улыбнулась и нажала на кнопку ответа.
— Здравствуйте, Светлана Геннадьевна.
Она слушала голос в трубке, и углы рта медленно опускались вниз.
— Какой анализ не очень хороший?
— А, понятно, мне надо к вам сейчас приехать, и вы скажете.
— Сейчас буду.
Нахмурившись, Мария Давидовна нажала на кнопку отбоя и встала со стула. Быстро переодевшись, она схватила сумку и вышла из кабинета. Всю дорогу до женской консультации она ехала и перебирала в уме те анализы, которые сдавала недавно. Какой-то из них доктору не понравился.
В кабинете у доктора она села на стул и спросила:
— Что не так, Светлана Геннадьевна?
Доктор, не говоря ни слова, протянула ей бланк анализа. Мария Давидовна смотрела на заголовок анализа — «Определение образца крови в ИФА на СПИД», стандартные графы — фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, шифр. Печать клинической лаборатории, где было указано, что реакция ИФА положительная. Сознание никак не хотело принимать реальность, даже когда она посмотрела на заголовок. Доктор Гринберг с непроницаемым выражением лица созерцала листок бумаги и никак не желала понимать, что видят глаза.
— Мария Давидовна, анализ, конечно, сомнительный, — услышала она далекий голос доктора, словно та находилась, как минимум, в другой комнате, как максимум, в другой галактике, — вам надо ехать в СПИД-центр, где это анализ делается, и повторно сдавать кровь.
— Я больна СПИДом? — обреченным голосом спросила Мария Давидовна, словно не слышала последних слов врача.
Светлана Геннадьевна вздохнула и снова повторила свои слова о сомнительном результате и необходимости повторной сдачи крови.
— Если есть возможность, то съездите к ним сегодня, — закончила она и протянула бланк направления в СПИД-центр, — здесь указан телефон и адрес. Давайте, Мария Давидовна, езжайте.
Взяв бланк направления, доктор Гринберг встала и вышла из кабинета, забыв попрощаться. Она шла по улице, механически переставляя ноги, и даже не пыталась думать, что делает. Свербящая в голове мысль о наличии у неё вируса иммунодефицита не давала покоя. Она не замечала встречных женщин, которые со счастливыми лицами шли в сторону женской консультации. Она не чувствовала теплых лучей осеннего солнца, которое совсем скоро на долгие месяцы перестанет греть. Она не видела, как ей вслед оборачиваются люди, потому что на её лице было написано вселенское страдание.
Опомнившись на автобусной остановке, она дождалась нужный автобус, забралась в него и поехала в СПИД-центр. Всю дорогу она, как мантру, бормотала одну единственную фразу — результат сомнительный, надо сдать кровь, результат сомнительный, надо повторно сдать кровь. И не верила этим словам доктора. Она сама врач, и прекрасно знает, что неизлечимо больному человеку лучше не говорить сразу всю правду. Она знает, что в медицине, в отличие от юриспруденции, действует презумпция виновности — любое сомнение трактуется в пользу заболевания, а не человека.
Сказать полуправду, чтобы дать надежду.
Мария Давидовна ухмыльнулась. Дать человеку надежду, чтобы он не наложил на себя руки. Всё равно умрет, но не я подтолкну его к последнему шагу.
Кстати, от СПИДа сразу не умирают. У неё есть несколько лет жизни.
Мария Давидовна стала мысленно складывать оборонительную стену в своем сознании: ребенка она выносит, профилактические лечение позволит не передать плоду вирус — она прекрасно знала, что своевременно проведенные мероприятия дают прекрасный результат. Она сможет провести со своей дочерью, — да, именно с дочкой, она уверена, что у неё родится девочка, — первые годы её жизни, а если повезет, то и первые десять лет её жизни. Она даст ей всю свою любовь, и ничто не сможет помешать прожить остаток жизни в любви и согласии с этим миром.
Из автобуса она вышла со спокойным выражением лица. Неспешным шагом Мария Давидовна дошла до Центра, — почему-то даже мысленно она не хотела добавлять приставку перед названием учреждения. Завела амбулаторную карту в регистратуре и нашла нужный кабинет.
Она посмотрела на доктора — женщина средних лет — и внезапно подумала о том, что белый халат обезличивает человека. Все врачи на одно лицо, словно их штампуют в медицинских институтах. Профессиональная непроницаемость на лице, равнодушие в глазах и спокойный голос, в котором легко можно прочитать свой диагноз. Доктор что-то начала говорить, но Мария Давидовна прервала её:
— Извините, как вас зовут?
Нахмурившись, врач подняла глаза от амбулаторной карты и посмотрела на пациентку так, словно она задала, как минимум, неприличный вопрос, как максимум, посмела приблизиться к ней на недопустимое расстояние.
— Ангелина Афанасьевна, — представилась она, — однако речь не обо мне. Давайте, Мария Давидовна, поговорим о вашем окружении. Вы же, как врач, понимаете, что вирус иммунодефицита с неба не свалится.
— Но, Ангелина Афанасьевна, у меня результат анализа сомнительный, может, я сначала сдам кровь, а потом мы с вами будем искать источник заражения?