Доктор Но
Шрифт:
Она продолжала задумчиво улыбаться. Ее голубые глаза вопросительно уставились на Бонда.
— Вы не боитесь того, что с нами может произойти? Вам не кажется, что это ловушка?
— Ну конечно же это ловушка! — сказал Бонд тоном фаталиста, — и мы в нее уже попались! Ханни, свыкнитесь с мыслью, что мышеловка захлопнулась и единственное, что мы можем сделать — это съесть сыр. Так холодный или горячий?
Бонд снова взял ее за руки и продолжил уверенным тоном:
— Прошу вас, Ханни, не думайте ни о чем. Предоставьте это мне. Вспомните, где мы были еще час назад. Теперь ведь гораздо лучше? Ну так решайте:
— Если вы думаете... — начала она. — Я хочу сказать... Ладно, лично я предпочитаю сперва помыться. Но вы должны мне помочь. Я ни разу в жизни не пользовалась всеми этими предметами, — она кивнула в сторону ванной комнаты, где поблескивали разные краники.
— Это очень просто, — сказал Бонд, ничуть не смутившись. — Я все приготовлю. А пока вы будете принимать ванну, я позавтракаю. И закрою вашу порцию, чтобы она не остыла.
В стенном шкафу нашлось с полдюжины шелковых и хлопчатобумажных кимоно. Бонд взял одно из них и протянул Ханни.
— Спасибо, Джеймс, — промолвила она.
И начала расстегивать блузку. Бонду очень хотелось обнять ее и целовать до потери сознания. Но он подавил желание и пошел в ванную комнату. Там было все, что нужно: морская соль для ванн, душистое дорогое мыло и туалетные принадлежности самого лучшего качества.
В зеркале он увидел отражение: бронзовое от загара тело на фоне белоснежного интерьера.
Не успел он шевельнуться, как Ханничайлд подбежала к нему и стала покрывать страстными поцелуями его волосы, лицо, руки... Сердце ее бешено колотилось. Он привлек ее к себе. Она прошептала ему на ухо:
— В кимоно я буду выглядеть смешной, без него лучше... И потом, вы же сказали им, что мы муж и жена.
У нее были нежные и теплые груди. Всем своим худеньким телом она прильнула к нему.
«Почему бы и нет? — сказал себе Бонд. — Почему? Нет! Только без глупостей! Сейчас не время. Мы стоим на пороге смерти, и не стоит рисковать. Нельзя дать себе расслабиться. Не поддавайся, будь тверд».
Мягко, но решительно он отстранил девушку. Он едва коснулся ее розовых губ. Затем оттолкнул. Какое-то время они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз. Ханни тяжело дышала, губы ее раскрылись, показывая ослепительной белизны зубы.
— Ханни, — сказал Бонд глухо, — залезайте в ванну, пока я вас не отшлепал!
Она улыбнулась и, не говоря ни слова, ступила в ванну и растянулась в воде. Краешком глаза она наблюдала за ним.
— Джеймс, — заговорила она, — вы должны меня помыть... Я не умею... Покажите мне, как это делается.
— Замолчите, Ханни, — рассердился Бонд. — Берите мыло, губку и трите! Сейчас совсем не время заниматься любовью, поймите. А я пойду завтракать, — сказал он, уговаривая скорее себя, чем ее.
Он взялся за ручку двери и решительным жестом распахнул ее.
— Джеймс, — пролепетала она ласково.
Он повернулся. Ханни показывала ему язык. Он сердито улыбнулся и хлопнул дверью.
Сердце его бешено колотилось. Он заставил себя успокоиться и выбросить Ханни из головы. Нужно было проверить возможные пути бегства из этих роскошных апартаментов. Сначала он стал искать что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Затем встроенные микрофоны и другие ловушки. Ничего. Электронные часы на стене показывали половину девятого. У кровати — ряд кнопок с надписями: парикмахер, маникюрша, горничная... Телефона нет. В углу, под самым потолком — маленький вентилятор. Слишком маленький, к сожалению. Двери сделаны из легкого металла и выкрашены в тот же цвет, что и стены. Бонд изо всех сил навалился на дверь плечом. Она даже не шелохнулась. Он потер плечо. Да... хорошенькая тюрьма! Но все же тюрьма... Ничего не поделаешь. Он уселся за стол и принялся за еду. Из ванной комнаты раздавался тоненький голосок — Ханни напевала популярную песенку. Бонд мысленно заткнул уши и накинулся на яичницу.
Через десять минут дверь ванной открылась. Бонд поспешно закрыл голову руками. Ханни выдала презрительный смешок и сказала:
— Да это же просто трус! Он боится самой обыкновенной девушки.
Бонд слышал как она роется в шкафу. Она продолжала бормотать вполголоса, как бы самой себе:
— Хотела бы я знать, чего он боится. Если мы поборемся, то я одержу верх, это точно. Может быть он этого боится... Может он просто слабак. Однако, глядя на его мускулы и грудную клетку, этого не скажешь... Остальное я еще не видела. Ему явно стыдно за что-то. Поэтому-то он и не раздевается... Хм... посмотрим... Вот это кимоно ему понравится? Джеймс, дорогой, — сказала она чуть громче, — что вы скажете о белой тунике с голубыми птицами? Вам понравится?
— Да, черт вас побери! — проговорил Бонд сквозь зубы. — Идите завтракать. Я просто засыпаю.
— О! — воскликнула она. — Если вы считаете, что пора в кровать, то я быстро!
Бонд открыл глаза. Она улыбалась. Она была просто восхитительна. Ее длинные белокурые волосы были зачесаны на сторону и едва касались щеки. Она вся так и сияла, а огромные голубые глаза сверкали от удовольствия. Теперь Бонд был совершенно уверен: ему очень нравился ее сломанный нос. Он признался себе, что был бы огорчен, если бы она стала просто красивой девушкой среди других красивых девушек.
— Послушайте, Ханни, — сказал он так строго, как только мог. — Вы очаровательны, но не стоит выставлять напоказ ваши прелести: кимоно так не носят. Ради всего святого, перестаньте изображать из себя «девушку по вызову». Тем более за завтраком.
— Злюка! — сказала она, запахивая кимоно. — Почему вы не хотите поиграть? Мне очень хочется поиграть в мужа и жену.
— Но не за завтраком, — повторил Бонд твердо. — Идите есть, все очень вкусно. Посмотрите на кого я похож. Я пойду побреюсь и приму ванну.
Он поднялся, подошел к ней и поцеловал в голову.
— А что касается игры, как вы это называете, — добавил он, — клянусь вам, из всех женщин в мире я выбрал бы вас в качестве партнера. Но не теперь.
И не дожидаясь ответа он быстро направился в ванную. Под душем ему вдруг безумно захотелось спать. Сон накатывался на него волнами, глаза его просто слипались. Он едва смог вычистить зубы. Все симптомы налицо: ему подсыпали снотворное. В кофе, наверное, или в апельсиновый сок... Какая теперь разница, куда именно. У него было лишь одно желание — спать. Словно сомнамбула он доковылял до двери, совершенно забыв при этом, что не одет. Это не имело значения: Ханни уже позавтракала. Так и есть. Она лежала голая в кровати, под простыней, и спала глубоким сном. Он погасил свет в комнате и рухнул на свою постель.