Доктор Web для молодого вампира
Шрифт:
Я молча разбудила Катенка. Та распахнула огромные глазенки, радостно посмотрела на меня и потянула ко мне ручки.
— С доблым утлом, тёта Маса, — сказала она.
— С добрым утром, солнышко ты мое, — ласково чмокнула я ребенка в щечку и с удовольствием понесла ее умывать. Та что-то весело лопотала и мы смотрели друг на друга с совершенным обожанием. Придя из ванной, я усадила ее на кроватку, сбегала за пакетом с обновками и разложила их около Катенка:
— Ну, солнышко, — велела я, — смотри, в каком платьице сегодня
Та не глядя ткнула в тяжелое платье красного бархата, совершенно королевское, и я принялась ее одевать.
Вдруг из-за спины раздались всхлипывания.
Я обернулась — Настя сидела на кресле отвернувшись, спрятав лицо в руках, и плечи ее мелко вздрагивали.
— Настенька, ты чего? — кинулась я к ней в полном недоумении.
Та в ответ заревела еще горше.
— Ну, ты чего? — бестолково мямлила я, разворачивая ее и прижимая к себе. Та неохотно уткнулась мне в грудь и выдавила сквозь рыдания:
— Дааа, Катьку вы любите, носитесь с ней, а меня никто не любит!
— Настенька, ну с чего ты решила? — беспомощно сказала я, гладя ее по голове. Что делать — я совершенно не представляла.
— Вы Катьку с рук не спускаете, одежку покупаете, а на меня орете все время и в детдом сдать обещаете! — проревела Настя.
— Я больше не буду, — мучимая жгучим раскаянием, поклялась я. — Давай мириться, а?
— Давай, — кивнула она, подняла зареванное личико и протянула мне руку с согнутым крючком мизинчиком.
— А мне что надо делать?
— А меня за мизинчик своим мизинчиком взять, — пояснил ребенок.
Я так и сделала, и Настя три раза продекламировала:
— Мирись — мирись, больше не дерись!
Мы посмотрели с ней друг на друга с облегчением, и тут в голос заревела Катька.
Я кинулась к ней:
— Катенька, ты чего?
— Аааа, — рыдала она, горестно показывая на кресло, в котором мы только что заключили с Настей пакт о ненападении и мирном сотрудничестве.
Я схватила ее в охапку, прижала к себе и совершенно беспомощно взглянула на Настю. Если и она сейчас заревет — я повешусь.
— Да ладно, я уже взрослая, — солидно махнула она рукой.
— Спасибо, — очень искренне, от души, сказала я и принялась успокаивать Катьку.
В итоге завтракать мы пошли уже почти в девять. Пока варились неизменные пельмени, я достала телефон и натыкала номер Катькиного садика.
— Слушаю, — раздался уже знакомый голос вчерашней тетки, с которой я повздорила.
— Это тетя Кати Березняковой, мы немного задержимся, вы ее примете? — единым духом выпалила я.
— Это снова вы? — в некотором изумлении вымолвила дама.
— Ну я, — буркнула я. — Не примете ребенка теперь, да?
— Ладно, — мученически вздохнула она. — Привозите.
— Ой спасибо, — обрадовалась я.
— Во сколько вас ждать? — обронила дама.
— Да вот буквально минут через двадцать, может тридцать, — суетливо заверила я ее, потом увидела, что Катька заляпала йогуртом платьице и с сомнением промямлила: — По крайней мере через час точно будем!!!
— Хорошо, — сухо сказала дама и на этой ноте мы расстались.
Мир не без добрых людей!!!
После чего я сбегала в спальню, выяснила по календарю, что сегодня опять сухоядение и мрачно сгрызла краюшку черного хлеба, запивая его водой.
— Вкусно? — с сомнением спросила Настя.
— Вкууусно! — заверила я ее и посыпала краюшку солью.
Отличный завтрак!
В конце концов детишки поели, я быстренько переодела Катенка в синее платье из тяжелого шелка с отделкой из белых кружев, и мы выдвинулись из дома. Я — в центре, малышня по бокам, держась за ручки. Портрет маслом — ведьма Марья, мать семейства. Со всеми встречными соседями и охраной здоровалась я теперь степенно, в походке появилась солидность, на лице — осознание тяжести возложенной миссии по воспитанию детей.
«Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты», — фыркнул голос.
«Брысь», — невозмутимо ответствовала я, шествуя по гаражу к своей машине.
Он послушался, как ни странно.
Сначала я отвезла Катенка в садик, а потом выяснилось, что Насте до первого урока осталось всего-то ничего — мы ведь поздно выехали. Я схватилась за голову и понеслась в школу. Не умею я планировать время, не было у меня в этом нужды в последние десять лет.
В класс мы с ней влетели со звонком.
— Вот, ребенка с рук на руки сдаю, — тяжело дыша, подтолкнула я Настю к учительнице. — Никому ее не отдавайте, приеду за ней лично. Во сколько уроки кончаются?
Та слегка неодобрительно посмотрела на меня, на Настю и сказала:
— Без десяти три у них уроки кончаются. Забрали значит вы Настю?
— Конечно, — кивнула я и положила ей на стол визитку. — Вы уж если что — звоните мне. Я ей теперь мама, папа и дедушка с бабушкой.
— Хорошо, — качнула седеньким пучком учительница, я попрощалась и поехала по делам.
Первым делом я заехала в магазин и прикупила торт побольше.
Положив его на пассажирское сидение и порулила на Беляева. На пятом этаже я со вздохом посмотрела Мультиковскую опечатанную дверь и решительно позвонила в ту, где проживала скандальная соседка с ребенком.
— Кто там? — раздался недовольный голос.
— Почтальон Печкин, — не задумываясь ляпнул мой дурной язык. Голова в это время была занята тем, как объяснять визит хозяйке.
— Чеееего? — так же недовольно протянул женский голос и дверь с лязгом открылась. Она уставилась на меня и скривилась: — Опять вы, что ли?
— Девушка, — жалобно сказала я, протягивая вперед тортик. — Можно к вам зайти на минуточку? Березнякова-то мне подругой была, поговорить бы.
Девушка с минуту посмотрела на меня, что-то прикидывая, и совершенно неожиданно распахнула дверь пошире: