Доктрина смертности (сборник)
Шрифт:
Громко щелкнуло, потом лязгнуло и зашипело. Люк гроба приподнялся, будто крышка укромного обиталища Дракулы. Майклу стало смешно. Стать жестоким кровопийцей и дамским угодником – лишь одна из миллиарда возможностей, доступных во сне. Одна из миллиарда.
Он аккуратно поднялся – его всегда слегка мутило от подъема, особенно после многочасовой игры, – голый и вспотевший. Одежда убивала все прелести нервной стимуляции.
Майкл перекинул ноги через край капсулы и встал на ковер. Слава богу! Мягкий ковер помогал лучше пережить возвращение в реальность, заземлиться. Майкл подобрал с пола трусы и надел их. Приличия предписывали надеть и штаны с майкой, но в тот момент Майкл приличным себя не считал. Игра всего лишь требовала отговорить девушку от самоубийства, а он не только провалил задание, он еще и помог ей убиться по-настоящему. По-настоящему.
Таня – где бы ни лежало ее тело – умерла. Перед гибелью она вынула собственное ядро, этот шедевр программирования, защищенный паролями, известными ей одной. Понарошку извлечь ядро в виртнете не выйдет. Подлинный процесс опасен, но так и задумано: иначе люди начнут притворяться направо и налево, прикола ради, смотреть, как реагируют прочие геймеры. Нет, Таня и правда вытащила ядро, защитный барьер в мозгу, разделяющий виртуальность и реальность, сожгла имплантат. Намеренно. Таня, симпатичная девушка с грустными глазами, пораженная манией преследования. Мертвая.
Эта новость уже, наверное, облетела сеть. СБВ – Служба безопасности виртнета – узнает, что Майкл был с Таней в последние мгновения ее жизни, и придет к нему потолковать. Несомненно.
Таня мертва. Погибла. Сдулась, как проколотый спальный матрас.
До Майкла внезапно дошел весь смысл произошедшего. Его будто камнем оглушило.
Он едва успел добежать до ванной и там сблевал в унитаз. Потом рухнул на пол и собрался в комочек. Он не заплакал – он вообще был не из плаксивых, – но пролежал так очень долго.
Глава 2. Предложение
1
Почти любой, когда думает, будто мир его невзлюбил, будто он на дне темной ямы, идет к маме с папой. Или к брату, сестре. Или стучится в дверь к тетушке, деду или двоюродной бабке.
Но только не Майкл. Он решил отправиться к Брайсону и Саре, друзьям, лучше которых не пожелаешь. Они знали его как облупленного, им было плевать, что он говорит, как поступает, что носит или что ест. Он – когда мог – отплачивал им той же монетой. Правда, имелся в их дружбе один неловкий момент.
Майкл еще ни разу с ними не пересекался.
Вживую, в реале – ни разу. Пока. Они были виртуальными френдами, преданными и неразлучными. Майкл познакомился с Брайсоном и Сарой в самом начале, когда только вступил в игру, на ранних уровнях. И чем выше они поднимались, тем ближе становились. Втроем они практически сразу объединили усилия в прохождении Игры из Игр. Стали Ужасной троицей, Трайфектой потрошителей, Трилогией разбойников и разорителей. Прозвища не добавили очков к положительной репутации: кто-то считал ребят задирами, кто-то – придурками, но они развлекались как могли, и им было плевать.
Больше на жестком полу в ванной Майкл лежать не мог и потому, поднявшись, отправился в самое любимое место на земле.
В Свое Кресло.
Это был не простой предмет мебели, а самое удобное кресло. Сидя в нем, Майкл будто погружался в рукотворное облако. Сейчас он хотел подумать, и еще надо было забить стрелку друзьям. Плюхнувшись в Кресло, он посмотрел в окно – на печального вида серый фасад жилого комплекса через дорогу. Выглядел дом, словно застывшая стена ливня.
Единственное, что нарушало блеклость постройки, так это вывеска с рекламой «Бездны»: кроваво-красные буквы на черном фоне. Видно, дизайнеры решили, что одного названия игры достаточно. Все ее знали, все хотели погрузиться в нее, заслужить это право. И Майкл ничем не отличался от толпы остальных геймеров.
Ганнер Скейл. Поговаривали, будто он, величайший в «Бездне» игрок, недавно выпал из системы, исчез. Ходил слух, что его поглотила сама «Бездна», игра, которую он так любил. Скейл был легендой, один за другим геймеры отправлялись искать его, но затеи не увенчались успехом. Майкл ничего больше так не желал, как достичь его уровня, стать новым Ганнером Скейлом. Теперь он чувствовал, что обязан вырасти, опередить этого… Каина.
Майкл сдавил пальцами серьгу – металлический чип, вживленный в мочку уха, – и перед ним прямо в воздухе возникли голографические экран и клава. В списке контактов Брайсон был онлайн, а Сара вышла из сети, пообещав скоро вернуться.
Пальцы Майкла запорхали над светящимися клавишами.
Майкерспайкер: Даров, Брайсон, хорош глазеть на гнезда горгозонов, поговорить надо. Я сейчас такое видел!..
Ответ пришел почти мгновенно. Брайсон проводил в сети и в гробу времени куда больше самого Майкла и печатать умел, как секретарь, заправленный тремя чашками кофе.
Брайстоппер: Что, правда? Опять нарвался на копов в «Дюнах»? Запомни, они каждые тринадцать минут респаняться!
Майкерспайкер: Я же говорил, чем занят. Пытался спасти ту девку. Прошло не очень гладко.
Брайстоппер: А что? Она спикировала?
Майкерспайкер: В чате о таком лучше не трепаться. Давай пересечемся во сне.
Брайстоппер: Во тебя припекло, чувак! Мы же только пару часов как разбежались. Давай завтра?
Майкерспайкер: Жди меня в «Крутом челе». Через час. Сару тоже приводи. Я пока в душ, воняю, как портянки.
Брайстоппер: Рад, что мы в реале не встречаемся. Я не большой любитель пот нюхать.
Майкерспайкер: Кстати, о птичках – надо бы нам в реале пересечься. Не так уж и далеко друг от друга живем.
Брайстоппер: Зачем? Наяву скукотища.
Майкерспайкер: Затем, что мы люди, а люди встречаются вживую и контактируют.
Брайстоппер: Я бы лучше тебя на Марсе обнял.
Майкерспайкер: НИКАКИХ «обнял». Встречаемся через час. Приведи Сару!
Брайстоппер: Заметано. Иди стирай портянки.
Майкерспайкер: Я сказал, что от меня ВОНЯЕТ портянками, а не… ладно, проехали. Потом поговорим.
Брайстоппер: Выхожу.
Майкл стиснул серьгу, и изображение клавиатуры и экрана рассеялись, будто туман под напором ветра. Из головы все не шли имена Ганнера Скейла и Каина. Майкл последний раз взглянул на рекламу «Бездны» – красно-черный дизайн словно дразнил его – и отправился в душ.
2
Забавная вещь – виртнет. Он настолько реален, что Майкл порой жалел об уровне его проработки. Особенно потея в жару, спотыкаясь или царапаясь, или получая оплеухи. Гроб позволял прочувствовать все, до последней мелочи; при желании Майкл мог снизить мощь передачи, но какой тогда смысл играть?
Впрочем, тот же реализм, позволяющий чувствовать боль, имел плюсы: угощения. Особенно если деньги закончились, а ты умеешь хорошо программировать. Закрыл глаза, вошел в кодовый массив, переписал пару строчек – и вуаля, пир на халяву.
Трое друзей устроились за обычным летним столиком в «Крутом челе», отдавая должное большому блюду начос, тогда как в реале гроб внутривенно закачивал им здоровые питательные вещества. Они, конечно, не могли заменить полноценную пищу – месяц, например, геймер не протянет, но на пару дней хватало за глаза. А самое классное – то, что неважно, сколько ты ешь, внутри гроба растолстеешь, только если на это себя запрограммируешь.