Долг чести

Поселягин Владимир Геннадьевич

Опасности я от них не видел, даже в таком состоянии как сейчас, а к тренировкам тела я не приступал, врач попросил до конца заживления раны не нагружать себя физически, я легко правлюсь со всей шестёркой. Тимофей паренёк резвый и скоростной, только лёгкий. То, что они идут именно ко мне, и явно мстить, догадаться может любой. Те двое, явно старших науськивали, и сейчас спешили рядом и что-то говорили, отчего та четвёрка становилась с каждым шагом злее. Я так и представлял, как в книге Киплинга Багира заводила Каа: А ещё они тебя называли дождевым червём.

Мне знакомы понятия подобных малолеток. Сейчас в моде блатные песни, и околоблатные понятия.

Так что при девочке, это я про Лену, те себя проявлять не будут, предложат отойти, или на смех постараются поднять, мол, ссыкун, идти не хочет, или изобьют, если пойду. Точнее, это они так думают. Тут смотря как. Один на один, это по понятиям, или толпой на одного. Вот за это порицать могут, но без особого упорства. К моему удивлению, вся четвёрка старшеклассников бросилась на меня. Первый хотел футбольным ударом ноги с разворота врезать в голову, а вот это уже беспредел, так что я мягко стёк со скамейки, уходя от удара, и врезал тому по открывшимся причиндалам. О да, это больно. Те пытались толпой навалиться на меня, но я крутился как юла, раздавая удары, двое уже скорчились на грязном заплёванном тротуаре. Тут вскрикнула Лена, один из бандерлогов наступил той на ногу, причём больную, так что я разозлился и удары сдерживать перестал, перехватил широкий замах одного, и ударил левой выше локтя с наружной стороны руки, раздался, хруст, так я ещё дёрнул руку, чтобы перелом был со смещением, и выдернул руку из плечевой сумки. Пусть помнит этот день всю жизнь. Тот осел без сознания, явный болевой шок. Второму ударом ноги разворотил челюсть, и остались те двое что привели эту четвёрку, первому ногой я ударил по опорной ноге, сломав ту, теперь нога гнулась в другую сторону, а второй убежал, только пятки сверкали. К моему удивлению, его напарник, несмотря на изувеченную ногу, а это очень больно, умудрился остаться в сознании, так что взял того за голову, с силой ударил ею о скамейку. Ну вот, и этот в ауте. После этого прыгнул на голову тому, что по причиндалам получил, и этот стонать перестал. Вдали раздавались крики, милицию звали, кто-то видел драку, окна нашей квартиры на эту стороны выходили, но скамейку и место боя с балкона не видно, деревья мешали, если только шум насторожит родню.

– Ты как, в порядке?
– спросил я Лену, что со слезами на глазах держалась за ногу.

– До свадьбы заживёт, - с некоторым трудом улыбнулась та.

– Ну если шутишь, то ничего серьёзного. Однако больницу посетить надо, мало ли что с ногой.

Вокруг нас начали собираться люди, пострадавшим оказывали помощь, отец появился, один, отвёл меня в сторону, поинтересовавшись что случилось:

– Малолетняя шантрапа напала, - пожал я плечами.
– Пострадала девочка, так что удары я сдерживать не стал и бил в полную силу, калеча.

– Ты понимаешь, что за это будет?!
– рассердился тот.

– Дай подумать, - я задумчиво потёр подбородок и посмотрев на него, предположил.
– Ничего?

– Тебя поставят на учёт.

– Ты мухоморов наелся? С какой это стати? Сейчас не беспредельные девяностые, где за деньги пострадавшего виновным делают и отправляют на зону. Свидетель есть, напали те на меня первые, чистая самооборона. А ставить на учёт награжденного медалью МВД, это вообще из разряда сказки. Скорее всего будет совсем наоборот, меня ещё и поблагодарят за защиту одноклассницы.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, - с большим сомнением сказал отец.

Однако всё вышло именно так как отец опасался. Прибыла патрульная машина, довольно быстро, им по рации сообщили, приехало две «неотложки», в которые загрузили всех пострадавших, включая Лену, её уже опросили при матери, которая ту сопровождала в больницу, ногу

всё же посмотреть стоит, а нас с отцом отвезли в отделение милиции. Старлей, что нас принял, изучил материалы дела, ему патрульные всё передали, они и опрос свидетелей провели, двое видели сам момент нападения, так что особо претензий к нам не было, кроме одного:

– Тимофей, нельзя было обойтись без серьёзных травм у напавших на вас подростков?

– Малолетних бандитов, вы хотите сказать?
– уточнил я.
– Да я там больше крутился, они сами себя покалечили. Толпой же нападали, я только оборонялся. Драться я не умею, что получилось то получилось, они толпой на меня навалились, Лену покалечили, друг друга. Надеюсь им большой срок дадут?

– Тут дело уже не в них, а в тебе. Они пострадавшие. Придётся тебя на учёт ставить, пообщаешься с инспектором по делам несовершеннолетних.

– О как?
– развеселился я, и обратился к отцу.
– Завтра запишемся на приём к министру МВД. Надеюсь примет без проволочек. Нужно сообщить о делах что творятся в одном из отделов Москвы.

– Ты думаешь, что к министру вот так легко попасть?
– усмехнулся старлей.

– Думаю, министр согласиться принять пионера, которого несколько дней назад наградили медалью МВД, за помощь милиции, и который принёс министру такие важные сведенья. Оказывается, сотрудники МВД, в одном из отделов, покрывают преступников. А судя по тому как те напали, они это делают не вы первый раз, наверняка у вас немало заявлений, от избиений и ограблений, до изнасилований. Так ещё они решили сделать виноватым потерпевшего. А это уже настоящее преступление и превышение должностных полномочий. Думаю, тут или взятка всё решает, или скорее всего один из преступников родственник кому-то из начальства, вот и покрывают. Однозначно идём к министру, его люди, пусть и разбирается.

– Свободны… пока, - сказал старлей, скрипнув зубами от злости. Мои слова его нисколько не напугали.

Тот поставил подпись на пропуске, чтобы можно было покинуть здание, и мы покинули кабинет, спускаясь вниз, нас опрашивали на втором этаже. Там сдали пропуск и вышли на улицу. Отец всё это время молчал, как я и просил, а тут не выдержал:

– Нехорошо поговорили.

– Да нет, нормально. Завтра встанем пораньше, нужно в министерстве побывать. Насчёт общения с министром я не шутил. Он решит нашу проблему, а мы его.

– Может не нужно связываться? Этот старший лейтенант явно ничего не боится.

– Он просто не поверил, что мы к министру вот так заявимся. А как инспекция из министерства появиться, так и забегает. Тут ведь не просто увольнением попахивает, тут небо в клеточку в натуральном виде будет.

– А чем ты министру поможешь?

– Да есть чем.

Мы не обратили внимание на двух милиционеров, что курили в темноте у патрульной машины, и вполне нас слышали, и направились прочь, отец продолжал задавать вопросы, не касаясь пока того о чём мы в квартире говорили. Видимо ещё переваривают такие новости.

– Почему ты их так покалечил?

– Тебя это беспокоит? Нашёл о чём жалеть. А старлею я правду сказал, я там больше крутился и удары отбивал. Я драться не умею.

– Как это не умеешь?! Пятерых здоровых лбов раскидал.

– Пап, я не умею драться, я умею убивать, именно этому меня учили, и все последующие годы я совершенствовал это умение. И все эти руконогомашества у меня отработаны только для одного, покалечить или убить противника. Если брать языка, то там совсем другие навыки и в такой уличной драке их не применить. Так что там у скамейки я был очень сдержан, и никого не убил. Тем более эти недоноски били меня, чтобы покалечить. Пьяные они были, тормозов нет.