Долг – Отечеству, честь – никому…
Шрифт:
В июне 1828 года турки сдали крепости Мачин и Браилов; морская экспедиция русских к Анапе также увенчалась успехом. В начале июля главные силы армии Витгенштейна подошли к Шумле и, перекрыв дороги с восточной стороны, блокировали крепость от сообщений с Варной. Вскоре к Варне из-под Анапы прибыл русский флот, после чего возглавлявший десантную операцию новый начальник Главного морского штаба князь Александр Меншиков [3] приказал обложить крепость с севера и начать осадные работы.
3
Меншиков, Александр Сергеевич (1787–1869) – светлейший князь, генерал-адъютант, адмирал, морской министр Российской империи (1836–1855 гг.), генерал-губернатор Финляндии (1831–1854 гг.). Правнук фаворита Петра I. В начале Отечественной войны 1812 года поручик князь Меншиков был назначен дивизионным квартирмейстером 1-й гренадерской дивизии 3-го пехотного корпуса (генерал-лейтенанта Тучкова 1-го) 1-й
Однако осада Варны и Шумлы затянулась. Кроме того, в войсках, стоявших под Шумлой, свирепствовали дизентерия и тиф; лошади сотнями гибли от сапа и голода. Ко всему прочему, турки отчаянно сопротивлялись.
Из воспоминаний сенатора К. Фишера [4] :
«Взяв со славою Анапу, между тем как действия наши в европейской Турции были очень неблестящи, Меншиков переплыл море и получил в командование корпус, назначенный для взятия крепости Варны. Меншиков действовал с необыкновенной энергией и быстротой, но когда все было готово к штурму, – последнее ядро, пущенное с крепостной стены вечером, пролетело между ног князя Меншикова в ту минуту, когда он, сходя с лошади, упер одну ногу в землю, а другую вынимал из стремени. Ядро вырвало ему все мясо с обеих ляжек, но не повредило ни кости, ни главных мускулов. Покуда это дошло до сведения главной квартиры, где был и государь, командование принял Перовский, на другой день раненый пулею в грудь навылет. На место Меншикова назначен был граф Воронцов, который и довершил взятие Варны».1
4
Фишер, Константин Иванович (1805–1868) – действительный тайный советник, сенатор, директор департамента железных дорог. Оставил обстоятельные воспоминания. Начав госслужбу в канцелярии Министерства финансов, год спустя был определён в Департамент мануфактур и внутренней торговли. В 1828 году перешёл на службу в канцелярию начальника морского штаба; блестяще справившись с поручением хранить суммы, выданные на экстраординарные по флоту расходы и вести им счёт, удостоился денежной награды в 1000 руб. «в знак Монаршего удовольствия за хорошее изложение отчета по главному морскому штабу». Заведовал Собственной канцелярией финляндского генерал-губернатора. В 1840 году был назначен директором канцелярии комитета и строительной комиссии Николаевской железной дороги; с 1842 года – директор Департамента железных дорог, с оставлением в прежней должности, которую он занимал по морскому ведомству.
Прибывшие под Варну русские гвардейцы изменили ситуацию в свою пользу: 29 сентября крепость пала. Турки были в отчаянии! Явившийся на подмогу для защиты цитадели 30-тысячный турецкий корпус спешно отступил, преследуемый отрядом принца Евгения Вюртембергского.
А вот Шумлу и Силистрию взять измором не удалось. Во многом это объяснялось нехваткой в войсках снарядов для осадной артиллерии. Впрочем, это уже ничего не меняло. После падения Варны гвардия и находившийся на театре военных действий император (штаб-квартира Николая I располагалась на корабле «Париж» [5] ) возвращались домой; остальные войска оставались на зиму на отвоёванных ими территориях.
5
Командиром линкора «Париж» адмирал Грейг назначил своего любимца – капитана 1-го ранга Николая Критского. Услужливость и расторопность Критского так понравились императору, что в 1832 году тот станет контр-адмиралом и обер-интендантом Черноморского флота.
Теперь про Отдельный Кавказский корпус. Начав боевые действия несколько позже, части корпуса вторглись в пределы Азиатской Турции. 23 июня, после трёх дней осады, пала хорошо укреплённая, окружённая двойной высокой стеной, крепость Карс. Через месяц войска Паскевича овладеют крепостью Ахалкалаки, затем – несколькими крепостями поменьше; чуть позднее падут Поти и крепость Баязет.
Тем не менее к маю 1829 года на европейском театре военных действий военные силы Порты чуть ли не в два раза превышали численность русских войск (с учётом 40-тысячного албанского ополчения почти 190 тысяч против 100 тысяч). В азиатской части 100-тысячному войску османов противостояло лишь 20 тысяч генерала Паскевича.
Но и это не всё. Турки, подстрекаемые британцами, всячески содействовали дестабилизации в Персии и нагнетанию там антироссийских настроений. К слову, персам было что держать за пазухой. Согласно Туркманчайскому мирному договору 1828 года, заключённому между Российской и Персидской империями, Персия подтверждала переход к России части Каспийского побережья до Восточной Армении (с переселением туда армян из Ирана). Кроме того, персидский шах обязывался выплатить России немалую контрибуцию в 10 куруров туманов [6] , или 20 миллионов рублей.
6
Один персидский курур туманов в XIX веке по отношению к российской валюте был равен 2 миллионам рублей серебром.
Персы скрипели зубами. Неприкрытое унижение со стороны могущественного соседа лишило их сна. Трущобы требовали крови и, конечно, зрелищ. Впрочем, тучи сгустились уже давно.
Сенатор Константин Фишер вспоминал:
«По неожиданной кончине Александра I князь [Меншиков] написал к новому государю письмо, прося о принятии его в службу. Он был принят генерал-адъютантом по-прежнему и вслед за тем отправлен в Тегеран с чрезвычайным посольством. Персидский кабинет замышлял уже вероломство: сначала князь принят был хорошо, но потом его арестовали, и он, едва ли не более года, лишен был свободы. Наконец разрешено ему выехать, и тут прислан был к нему какой-то сановник с предостережением: советовали князю ехать каким-то необычным путем, потому что на главной дороге ему грозит опасность от раздраженного народа. Между тем князь узнал под рукой, что на тот необычный путь, на который ему указывали, подосланы были убийцы. Князь совершенно неожиданно направился на главную дорогу и проехал благополучно. Весной 1827 года воротился он в Петербург».2
Осенью 1828 года в Персию прибыло новое русское посольство во главе с Александром Грибоедовым (автором «Горя от ума»), в задачу которого входило добиться от шаха выполнения статей мирного договора.
В результате, из Персии тысячи армян потянулись на родину, которая к тому времени стала частью Российской империи. Пожелали вернуться и евнух шахского гарема, и главный казначей, и даже хранитель драгоценных камней шаха – тоже армянин. Известие о последнем окончательно взбесило Фетх Али-шаха [7] . Персы потребовали выдать беглеца, на что Грибоедов ответил решительным отказом. Когда же в русской миссии укрылись две армянки из гарема одного из родственников шаха, чаша терпения последнего переполнилась.
7
Фетх Али-Шах (1772–1834) – второй шах Ирана династии Каджаров, племянник и преемник основателя Каджарской династии, скопца Аги Мохаммеда. Правил с 1797 по 1834 годы, до своей смерти.
30 января (11 февраля) 1829 года толпа из тысяч религиозных фанатиков напала на русское посольство в Тегеране (по иранским данным, в тот день у посольства находилось около 100 тысяч человек). В схватке погиб весь казачий конвой миссии (35 казаков) и сам Грибоедов. Согласно записям единственного уцелевшего – секретаря дипмиссии Ивана Мальцова, – в результате нападения погибли 37 находившихся в посольстве человек и 19 нападавших; считается, что один только Грибоедов, отстреливаясь от исламистов, убил 18 человек. (Тело дипломата, изуродованное до неузнаваемости, было опознано по шраму на кисти левой руки, оставленному в памятной дуэли с Якубовичем в 1818 году.)
Резня в Тегеране вызвала серьёзный дипломатический скандал. В Санкт-Петербург прибыл внук шаха Хосрев-мирза, который, помимо извинений за убийство посла, преподнёс российскому императору Николаю I знаменитый алмаз «Шах» [8] .
Здесь следует пояснить следующее. Россия – не Восток: русский царь не стал требовать от персидского шаха компенсацию за пролитую кровь. Империя Романовых, считали в Петербурге, была выше восточных средневековых традиций – в том числе таких, как «выкуп за кровь». Другое дело – контрибуция. И те 10 куруров (20 миллионов рублей) для России, находившейся в состоянии войны с Османской Портой, были не лишними. Тем не менее к декабрю 1828 года Персидский двор смог выплатить меньше половины (8 куруров) от ожидаемого. Понимая, что больше с персов вряд ли что удастся взять, император Николай I потребовал прислать в Петербург посольство с извинениями, а также наказать виновных. И тот факт, что представители шаха всё-таки явились к царю, уже было большой победой русской дипломатии.
8
Алмаз «Шах» – уникальный по чистоте всемирно известный исторический драгоценный камень массой 88,7 карат, желтовато-бурого оттенка, по форме напоминающий скошенную ромбическую призму. Особенность алмаза: он не огранён, а отполирован. После бриллианта «Орлов» (199,6 карат) – второй по ценности камень, находящийся в Алмазном фонде Московского Кремля Российской Федерации. Предположительно был обнаружен в 1450 году в копях Голконды (юго-восток Индии, близ Хайдарабада) и первоначально принадлежал правителям династии Великих Моголов, затем – персидским шахам.
Миссия принца Хосрев-Мирзы прибыла в Петербург в первых числах августа 1829 года; внук шаха был удостоен Высочайшей аудиенции в Зимнем дворце, во время которой вручил Николаю I шахскую грамоту – так называемое «извинительное письмо». Император был настроен миролюбиво. Выслушав грамоту, монарх произнёс:
– Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие…
По знаку Хосрев-Мирзы были внесены дорогие подарки. Помимо алмаза «Шах», императору преподнесли двадцать редкостных манускриптов, кашемировые ковры, жемчужное ожерелье для императрицы, саблю для наследника Александра и восточные украшения для великих княжон. Монарх остался доволен и подаренными великолепными арабскими скакунами из личных конюшен шаха.