Долгая дорога в преисподню
Шрифт:
– Понятно.
– Георгий, Ахмед, пусть ваши прячутся в подъездах или болтаются в толпе чуть левее группы Василия. А ты, Сергей, наоборот как бы пропустишь головку колонны и нападешь на нее с боку. Старайтесь держаться вместе. Если придется туго, лучше уходите. Вам ребята, - я с уважением обращаюсь к грузинам и могучим кавказцам, в основном борцам, - придется побывать в резерве. Вы стоите в стороне и даете комментарии, кричите всякие гадости, а потом тоже втягиваетесь на помощь товарищам. Все ясно, Аслан?
– Обижаешь, Коля, все понял.
–
Выскакивает маленький кривоватый татарин, который всегда хочет есть.
– Здеся я.
– Со своей группой достань палки, камни, прутья и лупите всех. Отбой, когда милиция ворвется в ваши ряды, вы тут же выходите из игры, а если вас схватят, то предъявите пропуск вашей спортивной школы. Я же пойду с группой Василия. А теперь все по местам.
Это была небольшая колонна, человек 600. Впереди цепочкой шли стриженные парни в полувоенных черных френчах, обтянутые ремнями. За ними инициаторы выступления и , а дальше члены организации, примкнувшие и любопытные. Над колонной мелькали плакаты националистического толка, а впереди светлое знамя с ярким зеленым крестом. Везде метались корреспонденты и кинооператоры. Я даю знак моим ребятам и мы начинаем дразнить демонстрантов.
– Эй, ты увалень, у тебя еще от напряжения сапоги не лопнули. Давай, мы их помочим, сразу лучше идти будет.
– Иди ты...
– Чего прешь? Думаешь ремень одел, так пахнуть говном не будешь.
Я толкаю ближайшего парня, тот отмахивается. Тогда врезаю оплеуху. Это сигнал. Теперь мы начинаем метелить стриженную охрану. Ребята неплохо подготовлены и свалка приобретает солидный вид. Подтягиваются по одиночке и группами спортсмены и вскоре на улице идет побоище.
Я раскидываю трех мальчиков и добираюсь до вожаков. Вот он жирный боров. Боров не испугался, в руках бита и я чуть не нарвался на удар. Опять увернулся от взмаха и сильный удар наношу ему ногой в скулу. Только голова мотнулась и хоть бы что. Теперь его бита задевает мое плечо. Опять бью по голове и тупым ботинком в ногу, ниже колена. Ему больно. Вожак кривится и пропускает удар в нос. Кровь брызнула во все стороны. Боров медленно валиться на асфальт.
Сзади толпы вой, там Макс со своими ребятами лупит беззащитные тылы, палками и камнями. Драка и крики идут по всей части Садовой улицы. Демонстранты начали поддаваться и разбегаться, но кое-где идут бои группками - это сопротивляется хорошо подготовленная охрана. Тут в дело вступают кавказцы и началось всеобщее бегство демонстрантов. Завыли сирены, появились машины милиции и солдаты с пластмассовыми щитами. Мы начинаем разбегаться.
Меня остановил майор милиции с двумя сержантами.
– Стой. А ну подойди ближе. Подойди, подойди, иначе хуже будет.
– Я свой.
Протягиваю им спортивный пропуск. Лицо майора смягчается.
– Ваши пошли туда, - показывает он рукой в сторону Манежной.
На Манежной возбужденные мальчики делятся впечатлением.
– Я ему как врежу и красные сопли на метр.
– А я...
– По машинам, - ору я.
– Нечего маячить перед городом в таком виде.
Кое-кто из ребят испачкан кровью, у некоторых разодрана одежда..
Послесловие к тексту:
Выписка из личного дела...
"Морозов Николай Андреевич, 1969г. рождения, русский, образование не полное высшее, член ВЛКСМ. В 1987 г. чемпион Европы по дзюдо в своей весовой категории, в 1988г. чемпион мира. Коммуникабелен, пользуется уважением у товарищей. Обладает прекрасными организационными способностями. Оригинальность мышления, позволяет разрабатывать уникальные операции..."
Май 1989г.
Мы сидим в кабинете начальника лагеря.
– Ты хорошо все организовал в прошлый раз, - хвалит меня Сергей Васильевич, - но у меня к тебе опять просьба. Необходимо выступить еще раз.
– Сегодня?
– Нет, завтра. В одной школе собирается молодежь, явно не советской ориентации. У них там какой-то съезд. Там так же будут ваши старые знакомые, которых вы вздули на демонстрации. Надо еще раз преподать им и остальным урок.
– Корреспонденты будут?
– Будут. Но для вас это дело знакомое, поэтому, как обычно, вздуешь за одно всю эту журналистскую братию и попортишь им аппаратуру.
– На нас в тот раз все зарубежные газеты катили бочку за это...
– Так им и надо. Пусть не лезут куда не следует. Школа в Марьяной роще, собираются в 14 часов.
Сергей Васильевич мнется, потом доверительно кладет свою руку на мое плечо.
– Тут понимаешь какое дело... Мы тогда, на демонстрации, забыли тебя предупредить, что человека, которого ты лупил, нужно было сохранить...
– Это которого, я их много лупил?
– Того, руководителя колонны с битой в руках.
– Действительно, ему досталось.
И это тоже узрел. И все-то этой организации известно, кого лупил, как лупил.
– Так вот, в этот раз ты его... спасешь.
– Я???
– Да, тихонечко выведешь через всю свалку и посадишь в машину. Так надо, чемпион...
Вечером я собираю всех руководителей групп в раздевалке и представляю им план действия.
– Мальчики, вот план школы. Макс и Ахмед идут на центральную парадную. За вами в резерве Сергей. Я с группой Василия иду с черного хода. На всякий случай, думаю, подтянем туда все стальные силы. На центральной будет, наверняка, большая задержка.
– Коля, не дрейфь, мы их всех положим, - бьет себя в грудь Ахмед.
– У них есть хорошо подготовленные ребята. Я уверен, что вы их сломаете, но не сразу. Вам придется потрудиться, а время идет.
Макс и Ахмед ломятся в парадную, там крики, девичий визг и звон битого стекла. Мы ломаем дверь с черного хода. Один из парней бьет стекло окна первого этажа и с помощью товарищей залезает через него в школу. Вскоре он открывает дверь и все несутся по пустой лестнице на третий этаж, где находится актовый зал.