Долгая воскресная помолвка
Шрифт:
"Все в порядке".
Он говорит: "Как только закончится эта окаянная забастовка газетчиков, я опубликую твое объявление. Это будет подарок к Рождеству".
Она отвечает: "Ладно".
Ей хочется напечатать в главных ежедневных газетах, еженедельниках и в журналах участников войны, где всегда кто-то кого-то разыскивает, следующее объявление:
"УГРЮМЫЙ БИНГО
(траншея на Сомме, участок Бушавен)
Вознаграждение тому, кто сообщит о днях 6, 7 и 8 января 1917 года, а также о капралах Юрбене Шардоло, Бенжамене
Писать мадемуазель Матильде Донней,
вилла "Поэма", Кап-Бретон, Ланды".
Она не сомневается, что получит сотни писем, и ночью, в постели, представляет, как распечатывает их. Писем столько, что Сильвен и Бенедикта, помогая ей, совсем забросили дела на кухне и в саду. Питаются они бутербродами, запустили крапиву, работают далеко за полночь, при свете ламп. И вот в одно прекрасное утро:
"О чем ты задумалась?" - спрашивает Мама.
"Даю сто су, если догадаешься".
"О, я знаю, о ком ты думаешь".
"Ты выиграла сто су".
Матильда просит дать ей вина. За едой его пьет только отец. Бутылка стоит рядом с ним, он встает и сам наливает ей рюмку. Ни красотка-ни сестра считает нужным заметить: "Ты стала пить вино?"
"После супа рюмка вина бьет по карману твоего врача", - отвечает Матильда.
"Где ты этого набралась?" - спрашивает отец, усаживаясь на место, даже не обратив внимания на нахальство своей ни красотки-ни дочери, которую называет невесткой. Он тоже, считая ту безобразной, старается не смотреть в ее сторону.
Смакуя вино, Матильда отвечает: "Так считает бабка жены механика Гарригу, победителя велотура Франции в 1911 году".
"Скажите на милость, - озадаченно говорит Матье Донней.
– А ну-ка повтори".
"С начала или с конца?"
"Все равно".
Матильда потягивает вино и повторяет; "У победителя велотура 1911 года Гарригу был механик, у механика-жена, у жены - бабка из Воклюза, которая утверждала то, что ты слышал. От нее я и узнала".
В растерянности Мама говорит: "Она уже пьяная".
Поль замечает: "Матти было одиннадцать лет в 1911 году. Откуда ей знать, кто выиграл велотур Франции?"
Матильда отвечает: "Я много чего знаю". Продолжая пить вино маленькими глотками, она обращается к брату: "Вот скажи, кто из участников боя по боксу - Луи Тейссье или Луи Понтье - выиграл в 1911 году? Даю луидор за правильный ответ".
Поль пожимает плечами, как бы говоря, что не интересуется боксом, не знает.
"А ты, папа?"
"Я не держу пари на деньги".
Выпив свою рюмку до дна и щелкнув языком, она говорит: "Это Луи Понтье, чье настоящее имя Луи де Рэйнье-Понтье, отколошматил славного Луи Тейссье, более известного под именем Малыш Луи с Бастилии".
Она задумчиво смотрит в свою рюмку. И говорит: "Я вот думаю, что пора купить анжуйского вина. Мне оно больше других нравится". Потом вздыхает и говорит, что хочет спать. В Париже ее комната на втором этаже. Когда надо туда добраться, начинается цирк. До войны Матье Донней соорудил маленький лифт без перил, который портит вход, работает по настроению. Разъедаемый ржавчиной, он с таким трудом и грохотом поднимается на три метра вверх, что все дрожит. К тому же Матильда не может им пользоваться самостоятельно. Нужно, чтобы кто-то внизу заблокировал колеса ее коляски, а потом наверху их разблокировал, если только не заснет перед этим.
Чаще Матье Донней, как и в этот вечер, предпочитает отнести дочь на руках. Потом снимает с нее обувь и чулки. С остальным она справится сама, когда ляжет. Матильда изрядная притворщица. Если бы ее ножки были как весла маленькой лодочки, она могла бы зарабатывать на ярмарках.
Продолжая массировать ей ноги и лодыжки, отец говорит: "Я видел недавно Рувьера. Вы, оказывается, встречались. Сделал тебе комплимент".
"И что же он тебе рассказал?"
"Ничего особенного. Что наступили трудные времена. Что после второго тура выборов мы получим железный парламент. А ты о чем хотела с ним поговорить?"
"О марках", - отвечает Матильда.
Отец давно знает, что Матильда - скрытная девочка, и не выказывает раздражения.
"Скажи пожалуйста! С некоторых пор круг твоих интересов удивительно расширился - велоспорт, бокс, анжуйское вино, а теперь еще и марки".
"Я повышаю свое образование, - отвечает Матильда.
– Тебе бы тоже не мешало. Уверена, ты не назовешь ни одного судна на линии Сан-Франциско-Ванкувер в 1898 году, не скажешь, что такое "сбрендить" или как дают имя подкидышам".
Тот смеется; "Разыгрываешь? Но какая у всего этого связь с марками?"
"Тут и я, похоже, пасую. Не веришь?"
"Да нет же, я готов тебе поверить".
И продолжает растирать ее маленькие ножки.
"Так вот, на прошлой неделе я просмотрела более половины огромного английского каталога марок, чтобы выяснить, на какой марке у королевы Виктории напечатано одно из ее тайных имен - Пено".
"А какое второе?"
"Анна".
Глаза его подергиваются ностальгической дымкой, ясно, что в дни своей нищей молодости в Латинском квартале он здорово ухаживал за какой-то Анной.
"Папа, когда ты меня не слушаешь, ты выглядишь смешным".
"Значит, я никогда не бываю смешным".
"Это отняло у меня целых четыре дня".
Все чистая правда. На прошлой неделе она четыре дня провела в клинике, проходя обычные обследования, и между двумя процедурами погружалась в филателистические дебри.
"И ты нашла?"
"Пока нет. Я остановилась на букве "Л", "Лауард" - Подветренные острова, британская колония в Карибском море к северу от Мартиники и к востоку от Пуэрто-Рико. Видишь, как полезно изучать марки!"