Долгие ночи
Шрифт:
Умный человек Нуркиши, хорошо говорить умеет и красиво. В глазах у Нуркиши горе и отчаяние. И скорбь в глазах у Нуркиши.
Настоящая скорбь. Это хорошо видит Мачиг, а потому и верит каждому его слову…
— И когда наступил такой день, адыгейские племена, все до одного, с семьями, отправились в Хонкару [60] . Только мы не поехали. Потому что поверили в нашу силу, в нашу храбрость, в неприступность наших гор и лесов. И что же получилось? Нашу страну разорили. Кто думает, что земля, на которой мы ютимся, принадлежит нам, тот заблуждается. Нет, братья мои, теперь эта земля
60
Хонкара — Турция.
подняться на газават и погибнуть или же уйти в Сибирь…
Какая-то женщина всхлипнула за спиной Мачига, кто-то громко кашлянул.
— Так что же нам делать? — с притворным отчаянием воскликнул Товсолт. — Допустим, те, кто может держать в руках оружие, погибнут. А останутся еще дети, старики, женщины.
Им-то куда же деваться? Кто их защитит от гяуров?
— Мы их уничтожим своими руками, а сами погибнем в бою, — раздался чей-то голос.
— Чтобы поднять народ на газават, нужны вожди. А мы остались без головы. Кого убили, кого сослали в Сибирь, кто сам перешел к гяурам.
Нуркиши спокойно выслушал всех, затем возобновил свою речь:
— Всемогущий Аллах через своего пророка Мухаммада, да будет Аллах милостив к нему, в священном Коране сказал: "Не лишайте созданных мною жизни, если есть возможность сохранить их".
А разве у нас такой возможности нет? — седые брови Нуркиши поднялись вверх. Чуть наморщив высокий лоб, он вопрошающе оглядел сидящих вокруг. — Создатель всего живого и неживого, всемогущий Аллах говорит: кто последует примеру пророка Мухаммада, тот в завтрашний день предстанет перед ним с чистой душой, а он окружит его райскими почестями. Однако, говорит Аллах, кто, обманувшись в этом бренном мире (все равно когда-нибудь ты покинешь его), но испугавшись смерти (все равно тебе не миновать ее), покорится гяурам, того он накажет…
Молчавший до сих пор Мада свернул четки, спрятал их в карман бешмета и, держа руки ладонями вверх прямо перед собой, вполголоса пропел:
— Во имя Аллаха милосердного и милостивого… — и, слегка коснувшись руками лица, важно погладил пышную бороду. — Аминь!
Братья! Я хочу указать вам третий путь, — торжественно, будто с минарета, начал свою речь Мада — Аллах обязывает нас, улемов, говорить только истину. Если мы вам не расскажем сегодня, то завтра Аллах спросит нас, почему мы не исполнили его волю. Поэтому мы объявляем вам, что спасение наше в Хонкаре, где падишах — правоверный мусульманин, где полная свобода исламу. Мы никого не принуждаем, а только призываем последовать примеру других. Как вам известно, вместе со своими семьями собираются в Хонкару Сайдулла, Алихан, улемы Боташ, Хадис, Жабраил и многие другие. Люди известные и почитаемые во всей Чечне. Они переселяются не потому, что бедствуют. Нет, они побогаче нас с вами. И не потому, что терпят насилие со стороны властей: они у них в почете. Они переселяются, потому что предвидят страшное будущее своих братьев, сестер и детей.
Туда переезжает и брат Киши-Хаджи, Мовсар. По воле Аллаха в Хонкару отправляют Киши-Хаджи и всех его векилей, ныне сосланных в Сибирь вместе со своим устазом. Переселяюсь и я, и Нуркиши, которого вы видите перед собой. Многое из того, что сообщили Нуркиши и Мада, не было известно гатиюртовцам. Слухи, правда, доносились, но кто поверит слухам? Мало ли их ходит по аулам. А вот сегодня в правдивости их убедились воочию.
Улемы не могут обманывать, ибо не имеют на то право слуги Аллаха.
— Вы-то поедете, Мада, а что делать нам, беднякам, у которых нет ничего? — невольно вырвалось у Мачига. — Дети наши ложатся спать голодными. Дома ни зернышка. Мало ли что в дороге случится, да еще и одеться нужно, обуться.
— И что будет с нами потом, если и доберемся мы туда? — поддержал Мачига стоявший рядом Ибрагим.
Мада открыл было рот, чтобы ответить, но Шахби его опередил:
— Оставайтесь! Вас никто не неволит! Разведете свиней.
Работать, чтобы купить жене шаровары, ведь русские матушки шаровары не носят, вам уже не нужно будет, сыновей своих отправите в солдаты, дабы избавиться от лишних ртов. Живите спокойно.
Мачиг оскорбился от слов Шахби, собрался было дать достойный ответ, но вовремя сдержался, вспомнив, где он находится. Шахби — хозяин, и он, Мачиг, только что встал из-за его стола.
— Это тебе смешно, Шахби, нам же не до смеха, — упрекнул его тем не менее Мачиг. — Мы хотим услышать настоящий совет.
— Знаю! — продолжал Мада. — Обманывать вас я не стану и не собираюсь. Действительно, беднякам придется очень трудно.
Возможно, труднее всех. Но могу заверить в одном: тому, кто доберется до Хонкары, раскаиваться не придется. Падишах считает нас своими братьями по вере и готов нам помочь. Вот, у меня есть письмо от него, — Мада достал из внутреннего кармана бешмета сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его Шахби.
Шахби письму не удивился. Вероятно, он его уже держал в руках и даже читал. Развернул, быстро пробежал глазами, передал одному из аульчан. Тот, увидев арабский текст, торопливо прошептал: "Бисмиллахи рахмани рахийм", долго и внимательно разглядывал печать внизу, потом так же молча передал письмо дальше. Письмо переходило из рук в руки, пока опять не вернулось в карман бешмета Мади.
— В этом письме падишах Хонкары Абдул-Межид зовет нас к себе вместе с семьями. Он уже распорядился выделить для нас земли, наши братья по вере уже начали строить для нас дома. Советует, чтобы мы тронулись в путь с наступлением весны. Первое время нам не нужно будет беспокоиться о зерне, он обещает дать его безвозмездно. Он также обещает помогать нам и не облагать нас налогами, пока не станем на ноги…
Мада говорил долго и нудно, по несколько раз повторял одно и то же, словно боялся, что смысл письма дойдет не до всех.
Когда он, наконец, умолк, послышался голос Ибрагима:
— Я не уверен, Мада, можно ли верить этой бумаге. Бумага, она и есть бумага. Но даже поверив ей, как можно отправляться в такую даль? Страна-то чужая… Не знаю, Мада… Может, я что не так говорю… Только все адыги, переселившиеся туда в прошлом году, умерли от голода и болезней. Такое может и с нами случиться.
— С адыгами совершенно другое дело, — вмешался Нуркиши -
Во-первых, прижатые русскими войсками к морю, они бежали огромной и беспорядочной массой. В Хонкаре их, естественно, никто не ждал, а потому их и не смогли встретить как следует.