ДОЛГИЕ ПРОВОДЫ
Шрифт:
После разрешительной молитвы молящиеся обычно гасят свечи и подходят к усопшему для прощания с ним. Приходит момент отдания ему последних почестей. Прямого соприкосновения с покойным не происходит, целуют обычно икону, положенную возле левой руки (иногда кладут крест), или венчик, так что «брезговать» не приходится. Дело в другом: в понимании или непонимании самой сути последнего целования.
Это
Как сообщает Н. Василиадис, обычай целования был известен уже в эпоху гонений на христиан. Известно, например, что Ориген давал христианским мученикам целование перед их мучениями. Позднее установился обычай давать целование после смерти. Начиная с IV–V веков мы встречаем обычай целования в конце Последования погребения, как это принято сегодня.
Святой Симеон Солунский замечает, что последнее целование подчеркивает общность и единство верующих, живых и умерших. Поскольку Воинствующая Церковь на земле неразрывно связана с Церковью Торжествующей на Небесах, мы ненадолго прощаемся друг с другом, для физической разлуки. Целование, как указывает св. Симеон, дается «для перехода и отлучения от этой жизни, а также в знак нашей общности и единения, ибо мы, хотя и умираем, не разделены друг с другом». Все мы, продолжает он, последуем тем же путем, чтобы достигнуть места, где уже никогда не будем разлучаться, ибо там всегда с Господом будем (1 Фес. 4, 17). Таким образом, целование «означает союз живых во Христе с умершими».
Тело умершего должно быть всегда положено лицом к востоку. Часто находящийся при последнем издыхании поворачивается к востоку сам, как сообщают об этом божественные отцы и жития святых. Эта ориентация воспроизводит наше обращение на восток во время молитвы. «При сем, — пишет святитель Василий Великий, — ищем древнего отечества — рая, который насадил Господь Бог… на востоке (Быт. 2, 8)».
Так же объясняет это и святитель Григорий Нисский. «Мы поворачиваемся к востоку, — пишет он, — потому что на востоке наша первая родина. Это напоминает нам о том, что мы лишились светлого райского блаженства, о котором теперь вспоминаем с ностальгией и которым бы желали наслаждаться снова». Святитель Иоанн Златоуст прибавляет еще одно объяснение: «Мы обращаем гроб к востоку, предназначая таковым положением воскресение тому, кто покоится в нем». В основе этого — вера в то, что христианские мученики были вознесены на небеса «с востока».
В Житии преподобной Марии Египетской сказано, что авва Зосима нашел тело святой в пустыне Иордана обращенным лицом к востоку. Подвижница сама приняла это положение и так испустила дух. Святитель Григорий Нисский рассказывает, что смертный одр сестры его, святой Макрины, размещался таким образом, что лицо ее было обращено к востоку.
Преподобный Иоанн Мосх приводит рассказ о приговоренном к смерти юноше-христианине из Александрии, который просил палачей: «Ради Господа, сделайте милость, повесьте меня лицом к востоку, так, чтобы мне смотреть в ту сторону, когда буду висеть». То есть туда, откуда придет Господь во славе и провозгласит Всеобщее воскресение…
Вот что писал об этом еще святитель Иоанн Златоуст: «Многие часто строят гробницы великолепнее домов. Они трудятся и беспокоятся или для врагов, или для червей праха, расточая имущество без всякой пользы. Таков образ мысли у тех, которые ни на что не надеются в будущем… А ты, человек, знающий о жизни будущей, о тамошних неизреченных благах, … какое можешь получить прощение? Какое можешь иметь оправдание? Какому же подвергнешься справедливому наказанию, когда все расточаешь здесь на прах, на пепел, на памятники, на противников, на врагов?.. Если ты, человек, хочешь оставить по себе добрую память, старайся быть добродетельным. Ничто так не делает имени человека бессмертным, как добродетель… Что же касается украшения могил, то эти самые памятники не только не делают тебя славным, но делают даже смешным, раскрывая против тебя уста всех».
Именно скромные почести покойникам, лишенные тщеславия и хвастовства, близки духу Святой Церкви Христовой. И лучше всего украсит могилу христианина деревянный крест. Мы ставим крест в ногах покойного, чтобы лицо его было обращено к знамению нашего спасения и надежды, каковым и является крест.
«Давая милостыню и устраивая поминальную трапезу (которая является одним из видов той же милостыни), мы отрываем что-то от себя и даем нуждающимся, сомолитвенникам, родным, оказывая тем самым любовь другим людям ради усопшего человека. … Мы даем милостыню ради любви к усопшему. А истинная любовь — это самопожертвование. Здесь, на поминальной трапезе, если она носит христианский характер, и происходит некоторое жертвование собою, ведь мы отрываем что-то от своего достояния и даем другим. Поэтому милостыня в этом плане — очень серьезное средство вспомоществования усопшему» («Посмертная жизнь души»).
«По закону единства человеческого рода и по милости Божией, духовные подвиги и доброделание, за умершего его родными и близкими совершаемые, вменяются ему, как бы его личные дела, за что оставляется покойному множество грехов и улучшается его посмертное состояние. Чем больше молитв, милостыни, пожертвований на Церковь приносится за усопшего, тем лучше для него. Известны случаи, когда умершие являлись своим молитвенникам и благодарили их за спасение своей души» («Чем мы можем помочь умершим»).