Долгий путь от любви до любви
Шрифт:
Постепенно у нас установился следующий распорядок дня. После завтрака мы занимались французским или немецким, потом обязательная экскурсия в Торки. После обеда – на пляж. Игры на открытом воздухе, крикет, пинг-понг. Шахматы или бридж. Ужин и девичьи сплетни в гостиной. Иногда после ужина, захватив с собой книгу, а чаще альбом для рисования, я уходила на пляж любоваться закатом.
Я любила рисовать. Было удивительно наблюдать, как под карандашом на белом листе оживают цветы или наполняются ветром паруса яхты, которую частенько можно было видеть на горизонте. Конечно, великой художницей
Атмосфера свободы и праздника не покидала нас. Даже строгие и чопорные учительницы, заставлявшие весь год зубрить склонения и заучивать гаммы, превратились в улыбчивых милых дам. На территории пансионата мужчин не было. Только возчики рано утром привозили на подводах продукты, свежее молоко, хлеб. Кухарки, служанки и даже садовница – все были женщинами.
За две недели я немного загорела. И пусть шляпка всегда была на моей голове, даже во время купания, на носу появилась россыпь так не любимых мною веснушек, а золотистые волосы разнообразились выгоревшими белоснежными прядками.
В этот раз я решила забраться в дальний уголок территории. Здесь почти у самой ограды рос прелестный розовый куст. Чайные розы так и просились на холст. После ужина я, взяв альбом и карандаши, тихонько ускользнула. Нужно было поймать угасающие лучи заходящего солнца. Я увлеченно рисовала, пока совсем не стемнело. Розы на бумаге выглядели потрясающе. На каждой ветке по пять, а то и по шесть роскошных бутонов в обрамлении широких зеленых листьев. Положив альбом на песок, с удовольствием потянулась, поднимая и разводя руки. И вдруг услышала шорох. Испуганно обернулась. За оградой, на противоположной стороне, кто-то сидел. И, по-видимому, давно. Удобно расположившись, сложив ноги по-турецки и подперев голову ладонью. В сумерках я не могла разглядеть лица, оно размытым пятном белело за решеткой забора.
– Кто здесь? – послышался в тишине мой дрожащий голос. – Что вы здесь делаете?
– Не пугайтесь, мисс, – произнес приятный мужской голос, – я вышел прогуляться и увидел вас, увлеченную рисованием. Не хотелось мешать. Я уже час наблюдаю за вами. Чем же так привлек вас этот куст? Можно посмотреть?
Я осторожно встала и подошла к ограде. Через решетку сумела рассмотреть симпатичного юношу, возможно лет восемнадцати-двадцати. Он добродушно улыбался, даже не пытаясь приблизиться, видя мою застенчивость и пугливость.
– Возьмите, – протянула я альбом ближе к забору, – можете посмотреть.
Молодой человек протянул руку сквозь прутья и взял альбом. Несколько минут рассматривал розы, потом принялся молча перелистывать страницы. Пляж, яхта, закат, смеющаяся графиня Бегшир, моя сестренка…
– Вы прекрасно рисуете, мисс! – в голосе сквозило восхищение. – Вы художница?
Впервые мои картинки оценивал посторонний человек. Мама рассеяно, всегда на бегу, хвалила меня, если я успевала ей показать хоть что-то. Учителя
– Нет, – рассмеялась я, – какая из меня художница! Просто увлечение, одно из многих.
– И у вас чудесно получается! – воскликнул молодой человек, а потом, словно опомнившись, протянул руку: – Позвольте представиться – мистер Роберт Уайт. А как зовут вас, прекрасная незнакомка?
– Мисс София Нордвик, – улыбнулась я. Меня еще никто не называл прекрасной незнакомкой. Было так непривычно и интересно стоять здесь, на пляже, в таинственных сумерках и разговаривать с мужчиной.
– Вы здесь отдыхаете? – задал вопрос Роберт.
– Да, – ответила я, – мы с классом на каникулах. Школа для девочек Солентон из Нортгемптона. А вы что делаете в Торки?
– Я работаю на каникулах, – послышался в темноте тихий голос, – в пансионате для мальчиков. Вот он.
Молодой человек показал за свою спину, вдалеке виднелась темная громадина здания.
– Как интересно! – воскликнула увлеченно я. – И чем вы там занимаетесь?
– Всем понемногу, – рассмеялся Роберт. – Это школа для мальчиков десяти-пятнадцати лет. Преподаю на каникулах физику, химию, астрономию. Мисс Нордвик, вы разве не знаете, какие великолепные звезды на побережье?
Я отрицательно покачала головой, потом, спохватившись, что в темноте он мог не заметить, ответила:
– Нет, не знаю… Признаюсь честно, я не очень увлекаюсь астрономией.
– Именно на побережье ее и лучше всего изучать. Только здесь, где линия горизонта сливается с земной твердью, и нужно рассматривать звезды, – тихим завораживающим голосом произнес Роберт. – Вам несказанно повезло встретить меня. Вы только посмотрите…
Я подняла голову и ахнула. Небосклон сиял миллионами бриллиантовых искр. Это было восхитительное зрелище! Они переливались, сверкали, вспыхивали и гасли. Все небо до самого горизонта пылало огнями.
– Вон, видите… – мужчина чуть притронулся к моей руке: я даже не заметила, что он подошел почти вплотную к решетке. Я испуганно отпрянула от забора.
– Нет-нет, не пугайтесь, мисс, – его тихий ласковый голос в темноте укутывал, словно пуховым одеялом. – Смотрите, на юге, почти на горизонте, Большой Квадрат Пегаса, а в углу, на северо-востоке, три яркие звезды…
Я силилась рассмотреть в огромном сверкающем скоплении этот квадрат. Но, боюсь, у меня так ничего и не получилось. Все звезды сливались воедино. Тем временем молодой человек продолжал:
– Это Альферац, Мирах и Аламак, самые яркие звезды Андромеды. Прекрасно, не правда ли?!
В голосе Роберта звучало такое восхищение и восторг, что даже я, далекая от астрономии личность, прониклась его энтузиазмом.
– Прекрасно, – эхом подтвердила я, – но боюсь, я так и не нашла ваш квадрат Пегаса.
Мужчина прыснул.
– Простите, мисс, я увлекся. Я изучаю физику и геологию в Кембриджском университете. И подрабатываю там же.
– А как это? – удивилась я.
– Это значит, что обучение у меня бесплатное, но на еду, жилье и прочее нужны деньги, – рассмеялся молодой человек.