Долгое завтра
Шрифт:
– Только в это время года, когда опадают листья, можно увидеть настоящие цвета. Мир становится красочным. Ты не поверишь, Ленни, но когда я была маленькой девочкой, мне купили платьице такое же красное, как листья того дерева.
– Наверное, это было красиво, – Лен попытался представить бабушку маленькой девочкой в красном платье и не смог, отчасти потому, что в его представлении она навсе1да останется старой бабушкой, отчасти оттого, что никогда в жизни не видел человека, одетого в красное.
– Оно было такое
Они вдвоем сидели на ступеньке, не разговаривая. Наконец бабушка сказала:
– Я знаю, что беспокоит тебя. Ты все еще не можешь прийти в себя от того убийства на проповеди.
Лен задрожал. Он пытался унять дрожь, но ничего не смог поделать.
– О бабушка, это было… Он был в одном сапоге. Они сорвали с него одежду, забыв про этот сапог, и это было очень страшно. А они продолжали бросать в него камни…
Лен закрыл глаза и вновь увидел тоненькую, смешанную с грязью, струйку крови, сбегавшую по белой коже человека. Увидел, как поднимались и опускались руки людей.
– Зачем они это сделали, ба? Зачем?
– Спроси лучше у отца.
– Он сказал, что они боялись, и этот страх мог толкнуть людей на зверскую расправу и что я должен молиться за них. – Лен сердито почесал нос тыльной стороной ладони. – Я буду молиться, чтобы кто-нибудь тоже забросал их камнями.
– Ты видел такое лишь однажды, – возразила, покачав головой, бабушка, глаза ее были закрыты. – Если бы ты видел то, что довелось пережить мне, ты узнал бы, до чего может довести людей страх. А я ведь была младше, чем ты, Ленни.
– Это было очень страшно, да, бабушка?
– Я уже стара, очень стара, но помню: в небе полыхало пламя, алое пламя, вон там, – костлявой рукой она описала полукруг, указывая с юга на север. – Там пылали большие города, пылал город, куда я должна была уехать со своей мамой. Оттуда бежали все, убежища были построены на каждом поле, люди прятались в конюшнях и сараях, нам пришлось зарезать сорок коров, чтобы прокормить этих людей и себя. То было страшное, тяжелое время. Просто удивительно, как мы смогли пережить все это!
– Так поэтому они убили того человека? Потому что боятся возвращения всего – и городов, и войны?
– А разве ты не слышал об этом на проповеди? – спросила бабушка, хорошо помня свое последнее посещение проповеди.
– Слышал. Они говорили, что нечистый развращает молодежь какими-то плодами, я думаю, они имели в виду плоды с дерева знания, как об этом говорит Библия. А еще они говорили, что он пришел из какого-то Барторстауна. Что такое Барторстаун, ба?
– Спроси своего отца, – сказала она и стала рыться в карманах фартука:
– Куда я засунула свой носовой платок? Я же точно помню, что у меня он был.
– Я спрашивал его. Он сказал, что такого города нет.
– Хм.
– Он сказал, что в этот Барторстаун верят только дети и фанатики.
– В таком случае от меня ты ничего другого не услышишь, и не пытайся расспрашивать меня.
– Не буду, ба. Но все равно ведь этот город существовал, только очень давно?
Бабушка, наконец, отыскала платок. Она вытерла им глаза и лоб, высморкалась и сунула его обратно в фартук.
– Когда я была маленькой, – сказала она, – шла война.
Лен кивнул. Мистер Нордхолт, школьный учитель, много рассказывал им об этом, и для Лена его рассказы были неразрывно связаны с книгой откровения, ветхой и отталкивающей.
– Мне кажется, она длилась очень долго, – продолжала бабушка, – я помню, о ней очень много говорили по телевизору и показывали нарисованные бомбы, выпускавшие облака, похожие на громадные грибы, любой из которых мог стереть с лица земли целый город. Огненный поток извергался с неба, и многие были уничтожены им. Господь вооружил врага нашего, дабы отомстить за себя.
– Но мы ведь победили?
– О да, в конце концов, мы победили.
– А потом построили Барторстаун?
– Нет, он был построен правительством еще до войны. Правительство тогда находилось в Вашингтоне. Этот город был совсем другим – гораздо больше, чем сейчас. Маленькая девочка вроде меня не должна была интересоваться такими вещами, но я слышала, что построено много секретных убежищ, и Барторстаун был самым секретным из них.
– Если этот город был секретным, откуда ты узнала, что он существует?
– Об этом говорили по телевизору. Они не сказали, что это за город и зачем построен, и нас пытались убедить, что все это слухи, но я запомнила название.
– Так значит, – тихо произнес Лен, – все это правда.
– Ты должен понять, что все это происходило много лет назад и что сейчас все изменилось. А может быть, в Барторстаун действительно верят только дети и фанатики, как сказал твой отец.
Бабушка добавила, что никогда не видела ни одного секретного города, а затем сказала:
– Не думай об этом, Ленни. Не связывайся с дьяволом, и дьявол не тронет тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что с тем человеком на проповеди?
Лена бросало то в жар, то в холод. Но любопытство заставило его задавать вопросы, несмотря ни на что.
– Неужели Барторстаун такое ужасное место?
– Да, да, – шепотом отозвалась бабушка, – все думают, что это так. Всю жизнь мне приходится постоянно держать язык за зубами. Но я помню, каким до войны был мир. Я была еще девочкой, но уже достаточно взрослой, чтобы все запомнить, и мне тогда было почти столько же лет, сколько тебе сейчас, Ленни. Я помню, как нам пришлось стать меноннайтцами, хотя мы никогда не принадлежали к этому народу. Иногда мне хочется… – она прервала свою речь на полуслове и вновь обратила взор на пылающий красками лес.