Долина дикарей
Шрифт:
Юноши замялись.
— Да мы точно не знаем, — сказал владелец накидки, которая сейчас немного согревала Гизеллу. — Мы там никогда не были, и оттуда к нам никто не приезжал. Мы, честно говоря, вообще не знаем, существует ли Шадизар…
Гизелла возмущенно вскочила.
— Шадизар существует! — громко воскликнула она. — Я — шадизарская принцесса! — Она дернула плечами так сильно и резко, что драная накидка соскользнула, и пришлось ловить ее на уровне груди.
Юноши смущенно заулыбались, будто не верили, но боялись обидеть недоверием. Конан твердо заявил:
— Она действительно
Рядом с ним юноши из Долины ветров выглядели, как овцы рядом с быком. Они в замешательстве переминались с ноги на ногу, не зная, куда деваться от испепеляющего гневного взгляда Конана.
Гизелла почувствовала, что пора разрядить обстановку. Она кокетливо поправила край накидки и, улыбнувшись, сказала;
— Ну, порой, я и сама сомневаюсь, что я принцесса. Да и Шадизар — действительно ли он существует? А может быть все дело лишь в человеческом воображении, которое создало его из ядовитых испарений, возвело здания из тумана и вымостило улицы забытыми снами? Кто знает наверняка? Вот и вы, господа горцы, сомневаетесь в моей реальности. А что если я вам только снюсь?
Юноши раскрыли рты и забыли их закрыть, даже когда Гизелла закончила говорить. Слова принцессы были для них столь новы и необычны, что они впали в подобие ступора.
— Эй! — сказала Гизелла, шагнув к юношам. — Я хочу есть!
— Да, да, — наперебой загомонили горцы. — Гость выше хозяина. Гость лучше хозяина. Гостеприимство — величайшая добродетель.
Гизелла посмотрела на Конана. Киммериец ухмылялся. Загадочные слова принцессы нисколько на него не подействовали, словно он уже много раз слышал подобное и относился к этому просто как к разновидности легкой болтовни.
Юноши засуетились, похватали с земли мешки с лямками, наполненные чем-то достаточно мягким, чтобы принимать различную форму, но при этом весьма тяжелым, и направились прочь.
— Идемте, идемте, — позвали они. — Мы возвращаемся в Долину ветров!
— Следом за тобой, принцесса, — сказал Конан, притворно учтиво поклонившись.
Лес по краям тропинки, по которой они двинулись друг за другом, был низкорослым, с высокой травой и непролазным кустарником. Среди ветвей щебетали невидимые птицы.
Гизелла погрузилась в мысли о будущем. Интересно, что думают в Шадизаре об ее исчезновении. А может быть, его вообще не заметили? Она ведь могла просто задержаться где-нибудь, например, увидела красивое место и захотела насладиться его созерцанием. Да, скорее всего, во дворце ничего не подозревают! И ей придется все объяснять, снова говорить о смерти служанок. Снова переживать весь этот позор ужаса и беспомощности! Гизелла содрогнулась при мысли об этом. Марисса и Хлоя, как мало я заботилась о вас! Как мало понимала ваши прекрасные юные души! Я была черствой и бесчувственной, злой и неблагодарной, И я не удивлюсь, если вы будете по ночам приходить в мою опочивальню из мира мертвых и плакать перед моим ложем, роняя бесплотные слезы! Гизелла и не заметила, как их маленькая процессия оказалась на краю леса, перед огромной зеленой впадиной в горах, над которой сияло пронзительно бирюзовое небо. Конан мягко придержал ее за локоть, чтобы она в задумчивости не сделала лишний шаг, отделявший ее от крутого склона, в который упиралась и под прямым углом разворачивалась тропинка.
— Долина ветров, — сообщил полуобнаженный юноша.
Пейзаж Долины ветров, открывшийся перед ними, захватывал дух. Казалось, здесь поработали гиганты с развитым чувством прекрасного, настолько все вокруг радовало глаз. Зеленые холмы были нарезаны террасами, спускавшимися к долине, в середине которой извивалась узкая река, блестевшая так, словно в ней текло серебро, а не вода. Селение располагалось на двух его берегах и соединялось тремя мостами. Крыши были черными и двускатными, а в одном месте торчала высокая башня.
— Идемте же скорее! — позвал юноша, и его спутники закричали и запрыгали, будто стая обезьян, нашедших забродившие тыквы.
Люди внизу заметили юношей, возвращавшихся в сопровождении странных черноволосых незнакомцев — огромного воина-гиганта с мечом и девушку с кожей цвета снега.
Раздался звук горна, страшно синевшего и срывающегося, как будто у того, кто в него дул, были большие проблемы с дыханием, а может быть, просто имелось одно большое неумение играть в горн.
Тропинка сначала шла вдоль склона, потом стала спускаться по террасам, между которыми переходила в крутые лестницы с высокими ступенями. Юноши спешили. На террасах, по которым они проходили, людей не было. Но земля была ухоженной.
Перед селением уже собралась порядочная толпа. Женщины в длинных синих платьях с белыми, причудливо навернутыми белыми тюрбанами на головах, полуголые, а то и вовсе голые маленькие дети, старухи в черных широких штанах, черных жакетах и черных шляпах с круглыми полями, украшенными красной бахромой, а еще старики, отличавшиеся от старух только непокрытыми головами. Все худые и низкорослые.
Мужчин и подростков среди встречавшей толпы почему-то не было. Все глазели на необыкновенных пришельцев, особенно на Конана — с опаской и недоверием. Никто из селян даже и не представлял себе, что человек может быть таким огромным. Да и человек ли вообще перед ними?
Вперед вышел маленький, совершенно лысый старик, больше похожий на мумию, чем на живое существо из плоти и крови. Однако голос его сильно отличался от внешности, был зычным как у глашатая.
— Мы рады приветствовать гостей в нашем доме! — сказал он. — Наш дом — ваш дом. Пользуйтесь всем, чем захотите. Мы так давно не видели гостей, что наши сердца готовы выскочить и плясать под солнцем, только чтобы приветствовать вас! Нашей радости нет предела! А ваши светлые лица наполняют нас весельем!
Сзади раздались вопли и улюлюканье. Конан обернулся. А вот и мужчины! Они возвращались в сопровождении подростков обоего пола, потрясая мотыгами, вилами, граблями и другими орудиями земледельцев. Не иначе, как они пытались сказать непрошеным гостям, что у них тоже есть своя гордость и что не нужно их недооценивать: гостеприимство доходит до определенных пределов, но пусть гости не думают, что им позволено все!
— А вот и наши люди вернулись! — сказал старейшина. — Пора готовиться к празднику.