Долина молчаливых призраков. Скованные льдом сердца
Шрифт:
Голова Дина была оценена, и человека, который поймает его, ждала слава. Всякий, кто мечтал о повышении, мечтал поймать Скотти Дина. Но когда он подумал об этом теперь, в нем не зашевелился инстинкт охотника за человеком, его кровь согрело какое-то странное братское чувство. Скотти Дин был для него теперь не отщепенцем, стоящим вне закона, даже не просто человеком. Его преследовали как зайца, гнались за ним по пятам, но несомненно в нем есть что-то значительное, если он мог привязать к себе такую женщину, как Изабелла Дин. Мак-Вей вспоминал нежность ее голоса, прелесть ее
А она любила его. Острая боль пронзила его при этой мысли, но был в ней и оттенок чего-то приятного. В ее мужественной верности было какое-то торжество – даже для него. Она явилась к нему точно дивное видение из метели и ушла подобно призраку. Он был рад. Действительная живая жизнь сменила фантастическую мечту в его сердце – женщина из плоти и крови, верная и прекрасная, как голубой цветок, который он носил на груди.
В эту минуту он готов был пожать руку Скотти Дину за то, что он ее муж, за то, что он настоящий мужчина, заставивший ее полюбить себя. Может быть, сам Дин повесил лозу на его палатку и нацарапал углем эти слова. И, конечно, Дин знал про записку, которую написала его жена. Братское чувство крепло в груди Билли, и мысль об их вере в него наполняла его какой-то гордостью.
Костер опять начал гаснуть, и он обернулся, чтоб подбросить топлива. Глаза его упали на ящик в палатке, и он вытащил его. Он уже готов был бросить его в костер, но остановился и стал внимательно рассматривать его. Откуда он? – с удивлением подумал Билли. Наверное, с другого края снежной равнины, ведь Дин смастерил его, чтобы защитить Изабеллу от жестокого ветра на открытом месте.
Он был сделан из свежего леса, обтесанного топором, концы были связаны тонкими ремнями из оленьей кожи.
Кедровые ветви, положенные на дно для Изабеллы, все еще лежали в нем, и сердце Мак-Вея забилось сильнее, когда он вытащил их. Ведь это постель Изабеллы. Там, где слой ветвей был гуще, лежала ее голова. С внезапно прорвавшимся рыданием он толкнул ящик в огонь.
Ему не хотелось есть, но он сварил кофе и выпил его. До сих пор он как-то не обращал внимания на то, что метель разыгралась еще сильнее. Густые, низко склонившиеся ветви ели умеряли ее ярость. Но за опушкой леса он слышал ее грозное завывание на открытом просторе равнины. Это напоминало ему о Пелетье.
Возбужденный присутствием Изабеллы, а после ее исчезновения горечью разочарования, он почти забыл о Пелетье.
С момента приезда в эскимосскую деревню он потерял два дня. Эти два дня много значили для его больного товарища. Он вскочил на ноги, сунул руку в карман, чтобы удостовериться, что письма целы, и начал укладывать свой мешок. Сквозь деревья до него долетали облака острого сверкающего снега. Они были точно мелкие осколки твердого сахара. Внезапно резкий порыв ветра с силой хлестнул его по глазам, так что он выронил мешок и сделал несколько неуверенных шагов в направлении открытого места.
В сотне шагов от костра он принужден был наклонить голову под порывом ветра и спустить борта меховой шапки
Еще через сто шагов он остановился, прислонившись к стволу сломанного дерева. Он взглянул на открытую равнину – сплошной белый крутящийся хаос. На расстоянии пистолетного выстрела ничего не было видно. Юрты эскимосов находились в двадцати милях. Сердце Билли упало. Ему не пройти их.
Ни один человек не может бороться с метелью, дующей прямо на север. Он решил вернуться к костру. Но едва он сделал несколько шагов, как его остановил какой-то странный звук, доносившийся вместе с ветром. Он снова повернулся лицом к снежному простору, и рука его невольно схватилась за пустую револьверную кобуру. Звук повторился, и он узнал его. Это был крик, человеческий голос. В ту же минуту он подумал об Изабелле и Дине. Какое чудо могло привести их обратно?
Какая-то тень стала вырисовываться среди снежного вихря. Через несколько мгновений она приняла ясные очертания. Это была упряжка собак и сани, рядом с которыми стояли три человека. Минуту спустя собаки, увидев Билли, остановились, сбившись в кучу. В тот же момент Билли увидел револьвер, направленный ему прямо в грудь.
– Уберите револьвер, Беки Смит! – крикнул он. – Если вы гонитесь за человеком, так вы напали не на того!
Человек подошел к нему. Глаза у него были красные и усталые. Рука с револьвером опустилась, когда он очутился в двух шагах от Билли.
– Ах, прах вас побери! Это вы! Это Билли Мак-Вей! – воскликнул он.
Смех у него был грубый и неприятный. Беки был капралом и служил на посту Нельсона последний раз, когда Билли слышал о нем. Год назад оба служили вместе и между ними пробежала черная кошка. Билли никогда не упоминал в Норвее о некоторых обстоятельствах, так как, если бы о них узнали в главной квартире, Беки пришлось бы с позором выйти в отставку. Вместо того он вызвал Беки на честный бой и исколотил его чуть ли не до смерти.
Старая ненависть вспыхнула в глазах капрала, когда он взглянул в лицо Билли. Билли не обратил на это внимания и пожал руку двум остальным. Один из них был возчик компании Гудзонова залива, другой – констебль Уокер из Черчилла.
– Я думал, что нам никогда не добраться ни до какого убежища, – сказал Уокер, пожимая руку Вилли. – Мы гонимся за Скотти Дином и не потеряли даром ни минуты. Мы чуть не нагнали его. Следы такие свежие, что их можно носом учуять. Но меня совсем занесло, черт побери!
Собаки вслед за возчиком пробирались к костру. Билли обратился к капралу, когда они тронулись следом за остальными.
– Какая бы была удача для вас, если бы вы встретили меня один на один, Беки, – сказал он, понизив голос, чтобы Уокер не слышал их. – Видите, я не забыл вашей угрозы.
В голосе его, несмотря на смех, звучали стальные ноты. Он знал, что Беки Смит негодяй, который на свое счастье ни разу не попадался при своих проделках. В одну секунду в уме Билли мелькнуло воспоминание о том дне в Норвее, когда к нему пришел еле вставший с постели больной тифом француз Руссо и сказал ему, что Беки погубил его молодую жену. Руссо умер через два дня.